— Я же сказал, что не знаю! — закричал он, поддавшись кипевшему в душе гневу.
Он был почти уверен, что Сэрен собирается его убить, но не собирался молить о пощаде. Он не позволит этому турианскому мерзавцу себя унижать!
— Где Сандерс? — рявкнул Сэрен.
— Где-то в безопасном месте, — бросил в ответ Андерсон.
Он был полон решимости не позволить такому чудовищу и близко подойти к Кали.
— Она обманывает тебя, — заявил ему Сэрен. — Она знает об этом деле гораздо больше, чем тебе рассказала. Советую расспросить ее еще раз.
— Я занимаюсь своим расследованием, а ты займись своим.
— Вероятно, стоило бы заняться ее поисками, — полным угрозы голосом протянул Сэрен. — И уж если я найду ее, то заставлю раскрыть все секреты.
Андерсон ощутил, как напряглись его мускулы, но решил больше ни слова не говорить о Кали. Турианин, поняв, что человек не поддался на его уловку, снова переменил тему.
— Как ты сюда попал?
— Мне надоело отвечать на вопросы, — спокойно произнес Андерсон. — Если собираешься меня убить, убивай, и покончим с этим.
Турианин медленно обвел взглядом местность, осматривая горизонт в последних лучах уходящего солнца. Похоже, он принял какое-то решение, поскольку опустил оружие.
— Я призрак, агент Совета, — заговорил он, и оттенок горделивости добавил мощи его голосу. — Я служу правосудию и поклялся защищать и оберегать Галактику. Твое убийство не служит этой цели, человек.
И снова в его устах это слово прозвучало как оскорбление.
Сэрен повернулся и зашагал прочь, направляясь к небольшому вездеходу, едва видневшемуся вдали.
— Можешь идти и рыться в мусоре, если тебе станет от этого легче, — бросил он, обернувшись через плечо. — Там все равно ничего не осталось.
Андерсон не двинулся с места, пока Сэрен не забрался в свою машину и не уехал. Только когда вездеход скрылся из виду, он повернулся и подобрал с земли свой пистолет. Почти стемнело; рыться в обломках в поисках улик уже не имело смысла. Кроме того, турианин наверняка не солгал, говоря, что в руинах «Дах-тана» ничего не осталось.
В сгущавшихся сумерках приходилось двигаться осторожно, и до своей машины он добрался лишь спустя несколько минут.
— Что произошло? — спросила Кали, как только он оказался внутри. — Мне послышалось, или ты с кем-то разговаривал?
— С Сэреном, — сказал он. — С турианским призраком.
— Что он здесь делает?
Даже одно упоминание этого имени, напомнившее об их последней встрече, встревожило Кали.
— Ищет улики, — ответил Андерсон.
— Что он тебе сказал? Чего он хотел?
Он хотел было солгать, чтобы не расстраивать девушку, но Кали и сама была частью происходящего. Она заслуживала правды. Или хотя бы ее большей части.
— Мне кажется, он всерьез собирался меня убить.
Кали испуганно охнула.
— Но я не уверен, — быстро добавил Андерсон. — Возможно, мне это только показалось. Трудно определить настроение туриан по их лицам.
— Ты не уверен? Не говори чепухи! — возразила она. — Расскажи, что там произошло.
— Он пришел в поисках информации, — сказал Андерсон. — И он уже знает, что мы солгали насчет темы сидонских исследований.
— На «Дах-тане» не производят биотические имплантаты, — кивнула Кали.
— Я ничего ему не сказал. А когда он понял, что я не намерен помогать в расследовании, его взгляд стал таким тяжелым, что я решил, будто он собирается меня убить.
— Но не убил.
Ее слова прозвучали не столько утверждением, сколько вопросом.
— Он медленно осмотрелся по сторонам, как будто пытался определить, есть ли поблизости кто-то еще. А потом просто повернулся и ушел.
— Он хотел убедиться, что ты пришел один! — воскликнула Кали, сделав тот же вывод, к которому Андерсон пришел чуть раньше. — Он не мог убить тебя при свидетелях!
Андерсон кивнул.
— Призраки облечены официально подтвержденным правом делать все, что им вздумается. Но Совет не одобряет беспричинных убийств. Если бы он убил меня и кто-то доложил об этом Совету, им пришлось бы вмешаться.
— Ты действительно думаешь, что Совет предпримет какие-то действия в случае убийства человека?
— Человечество обладает куда большим политическим весом, чем решаются признать эти чужаки, — пояснил Андерсон. — У нас уже достаточно кораблей и солдат, и любая раса дважды подумает, прежде чем встать на нашем пути. Совету важно сохранять с нами добрые отношения. Если появится известие о том, что призрак, не предъявив обвинения, убил офицера Альянса, им придется что-то предпринять.
— И что будет теперь?
— Мы возвращаемся в город. С ближайшим пакетом мне надо передать сообщение послу Гойль.
— Зачем? — резко спросила Кали. — Какое сообщение?
Отчетливое беспокойство в ее голосе напомнило Андерсону, что Кали все еще вынуждена скрываться от правосудия Альянса.
— Сэрену известно о противозаконных разработках искусственного интеллекта. Он намерен сообщить об этом Совету, а я хочу предупредить посла, чтобы она была готова к политическим последствиям.
— Да, конечно. — Облегчение в голосе Кали смешалось с легким смущением. — Извини. Я подумала…
— Я делаю все, чтобы тебе помочь, — сказал Андерсон, хотя и попытался скрыть, как сильно его задело ее беспокойство. — Но ты должна мне доверять.
Кали протянула руку и положила поверх его ладони.
— Я не привыкла, чтобы обо мне кто-то заботился, — извиняющимся тоном произнесла она. — Мама всегда была занята на работе, а отец… Ты и сам знаешь. Полагаться только на свои силы вошло у меня в привычку. Но я понимаю, как ты рискуешь, помогая мне. Своей карьерой. Возможно, и жизнью. Я благодарна тебе. И я верю тебе… Дэвид.
Никто не называл его Дэвидом. Никто, кроме матери и жены. Бывшей жены. Андерсон едва не рассказал Кали о намерении Сэрена сосредоточить свое расследование на ее поисках, но в последний момент прикусил язык.
Его тянуло к Кали, и в душе Андерсон это уже признал. Но ему приходилось напоминать себе, через что ей пришлось пройти. Она была очень уязвимой, одинокой и напуганной. Сказать об угрозах Сэрена — значило бы только усилить эти чувства. И хотя это, вероятно, помогло бы Кали принять его в качестве защитника и стать ближе, Андерсон не мог воспользоваться ситуацией.
— Пора ехать, — сказал он, мягко освободил свою руку и развернул вездеход в сторону слабого зарева городских огней, видневшегося на горизонте.
Сэрен стоял у больничной койки и смотрел на молодую батарианку, боровшуюся за жизнь… Правда, в таком состоянии трудно было даже определить ее принадлежность к какой-то расе. Ее выдавали только четыре отверстия для глаз — единственные не забинтованные части тела. Повязки покрывали всю фигуру от головы до колен, обе ноги ампутированы. Жизнь больной поддерживали десятки трубок и проводов, тянувшихся от ее тела к различным узлам медицинского оборудования: следили за показателями жизнедеятельности, перекачивали жидкости, впрыскивали постоянные дозы лекарств, антибиотиков и медигеля, даже заставляли ее дышать.
