Эдан владел огромным поместьем неподалеку от Юджона, столицы Камалы. Но Сэрен сомневался, что сможет его там найти. Эдан всегда соблюдал осторожность и осмотрительность. Как бы он ни был уверен в том, что никто не знает о его участии в нападении на Сидон, батарианин наверняка скрылся, как только узнал, что после разгрома «Дах-тана» кто-то выжил. Сейчас он мог быть где угодно.
«Нет, — поправил себя Сэрен, не обращая внимания на отчаянный вой приборов и жестокий припадок, все еще сотрясавший тело Джеллы. — Эдан не стал бы рисковать и проходить кордон охраны космопорта». Тем более если существовала хоть небольшая вероятность, что кому-то известно об его участии в преступлении. А это означало, что Эдан, скорее всего, скрывается где-то на Камале.
В этом мире существовало множество мест, где он мог спрятаться. Эдан контролировал несколько шахт и перерабатывающих заводов, разбросанных по всей поверхности планеты. Наиболее вероятно, что он скрывается в одном из них. Однако на Камале сотни подобных предприятий, и на поиски могут уйти долгие месяцы. А Сэрен подозревал, что действовать надо быстро.
Джелла все еще билась в конвульсиях, ее изувеченное тело отчаянно боролось за жизнь. Но она постепенно слабела, силы покидали организм с каждой секундой. Сэрен лениво вертел в пальцах шприц с препаратом, предназначенным для спасения больной; он продолжал размышлять над загадкой Эдана и ждал, пока батарианка затихнет.
Нет сомнений, что людям неизвестно, кто стоял за атакой на Сидон, и Сэрен не видел причины, по которой он должен делиться этой информацией с Советом. Он обязательно доложит о противозаконных исследованиях в области искусственного интеллекта. Это доставит Альянсу немало хлопот и отвлечет внимание от его собственного расследования роли Эдана. Но до тех пор, пока он не узнает, чего добивался батарианин, идя на такой риск, Сэрен не собирался упоминать в донесениях его имени. Теперь остается только решить, как его разыскать.
Минуты через две Джелла затихла. Турианин проверил признаки жизни и убедился, что приборы не обманули: она умерла. Только тогда, зная, что препарат уже не поможет, он ввел содержимое шприца в трубку капельницы. Потом осторожно положил пустой шприц на видном месте — на тумбочку возле кровати.
Призрак медленно подошел к двери, отпер замок и повернул ручку. По холлу беспокойно расхаживал дежурный врач. Услышав, как открылась дверь, он повернулся и посмотрел на турианина.
— Мы слышали сигналы приборов… — Он не закончил фразу.
— Вы оказались правы, — бесстрастно сказал ему Сэрен. — Джелла была слишком слаба. Она не перенесла этого.
Посол Гойль решительно шагала вдоль зеленеющих лужаек Президиума к возвышающейся вдалеке Башне Цитадели; ее целеустремленная походка странно противоречила умиротворенности окружающего пейзажа. И даже безмятежная красота искусственного солнечного света, освещавшего центральное озеро, не могла смягчить ее настроение. Предостережение Андерсона пришло всего за час до того, как она получила приглашение предстать перед Советом. Совпадение не было случайным: они узнали о разработке искусственного интеллекта. А это значило, что сейчас разразится колоссальный скандал.
На ходу посол Гойль проигрывала различные сценарии разговора с членами Совета. Ссылаться на неосведомленность не имеет смысла: Сидон являлся официально зарегистрированной научной базой. Даже если они поверят ее лживым заверениям в собственной неосведомленности, отделить противозаконные разработки на базе от человечества в целом не удастся.
Можно прибегнуть к другой тактике: раскаяния и извинений. Но Гойль сомневалось, чтобы это оказало хоть какое-то влияние на суровость наказания, наложенного Советом на Альянс и все человеческие миры. Кроме того, неосведомленность и раскаяние будут свидетельствовать о слабости.
К тому времени, когда она достигла подножия Башни, решение было найдено. Она должна сама предпринять атаку.
При входе слева стояла уменьшенная модель ретранслятора массы. Двадцатифутовая копия величайшего достижения протеанской технологии встречала каждого посетителя главного здания самой величественной космической станции Галактики. Колоссальное произведение искусства более чем впечатляло, но посол была не в настроении останавливаться и любоваться шедевром.
Она прошла прямо к охранникам, стоявшим по обе стороны от единственного входа в Башню, и нетерпеливо ждала, пока их аппараты подтвердят ее личность. Гойль с удовольствием отметила, что один из стражников был человеком. Число людей, занимавших посты на ключевых позициях Цитадели, растет с каждым днем, и это в очередной раз свидетельствовало о том, что всего за несколько лет роль человечества в галактическом сообществе значительно возросла. Последнее наблюдение укрепило решимость посла, и она уверенно шагнула в кабину лифта, чтобы подняться на самый верх Башни, в Палату Совета.
Прозрачные стенки кабины давали возможность во время подъема любоваться пейзажами простиравшимися вокруг Президиума. Затем лифт поднялся на такую высоту, откуда можно было заглянуть за пределы внутреннего кольца Цитадели. На теряющихся вдали лучах Цитадели мерцали огоньки жилых кварталов.
Картина поражала своим великолепием, но посол не обращала на нее внимания. Грандиозный вид на Цитадель не случайно открывался перед пассажирами лифта. Даже не обладая официальной властью, три существа, составлявшие Совет, во многих отношениях были правителями цивилизованной Галактики. Личная встреча с этими персонами представлялась волнующим испытанием даже для такой искушенной в политике фигуры, как посол Альянса. Мадам Гойль была достаточно умна и понимала: долгий подъем в прозрачной кабине был задуман специально, чтобы вызвать у посетителей чувство благоговения и преклонения задолго до встречи с Советом.
Меньше чем через минуту она достигла вершины Башни, и желудок слегка сжался, отреагировав на резкое торможение и остановку кабины. А может быть, так отозвалась ее нервная система. Дверцы лифта открылись, и она шагнула в длинный зал, служивший приемной перед Палатой Совета.
В конце зала двумя широкими полукружиями расходилась пологая лестница. У подножия дежурил почетный караул — двое туриан, двое салариан и двое асари, по паре представителей трех рас, составлявших Совет. Стражи стояли по стойке «смирно» вдоль стен, и Гойль прошла мимо них не задерживаясь; этот караул предназначался лишь для создания торжественной атмосферы.
Шаг за шагом она поднималась по ступеням, и стены оставались внизу, открывая пышное великолепие Палаты Совета. Огромное овальное сооружение напоминало древние римские амфитеатры земной архитектуры с рядами сидений для тысяч зрителей. По разным сторонам амфитеатра высились платформы, построенные из того же вечного материала, что и сама станция. Та лестница, по которой поднималась посол Гойль, вела к одной из этих платформ, называемой Помостом Просителей. Оттуда через огромную арену она будет смотреть на противоположную сторону, где соберутся члены Совета, чтобы выслушать ее объяснения.
