— Сдавайтесь! Всем, кто сложит оружие, и выйдет с поднятыми руками, гарантирую жизнь! Не подвергайте жизнь опасности ради Фраймана!
Пока Летун вещал, артиллеристы развернули напротив нежилого туннеля гаубицу. Летун на минуту замолчал, я махнул рукой, и гаубица выпалила во тьму туннеля. Снаряд разорвался в глубине, метрах в ста от входа. Туннель подымался, изгибался, так что простреливать его насквозь было невозможно. Изнутри туго ударила взрывная волна. Летун посмотрел на меня, я махнул ему рукой, продолжай, мол. Он продолжил уговаривать:
— Времени на раздумья даю пятнадцать минут. И пятнадцать минут на то, чтобы выйти! Через полчаса мы вас выкурим оттуда, — Летун отложил микрофон. Ждать пятнадцать минут нам не пришлось, почти сразу же из туннеля послышался топот множества ног. Я понял, что сейчас произойдет, и прокричал в рацию:
— Никого за оцепление не выпускать!
Мы отпрянули от входа в туннель, укрылись за тягачами. Достаточно на сегодня жертв. Из туннеля волной выбежали кацетники, руки над головой. Они выбегали, и застывали, жмурясь от солнечного света. В них врезались подбегающие сзади, вскоре перед туннелем сгрудилась масса народа. Среди лохмотьев кацетников мелькали синие куртки стражников. Криками и тычками наши бойцы направляли выбегавших к линии стрелков на эстакаде.
— Стражников не выпускать, — приказал я по рации. — Отводить в сторону и сажать. Остальные пусть валят. — Ниже по эстакаде раздался мат и крики, бойцы фильтровали выходящих.
Заметив среди выходящих знакомое лицо, я вклинился в толпу, и за шиворот выволок человека в синей куртке. Я толкнул его к борту тягача, он упал на колени. Кто-то из наших приставил ему к голове ствол винтовки, человек застыл, боясь пошевелиться.
— Какая встреча! — издевательски протянул я. Человек сидел, опустив голову, я жестко приказал: — голову подыми и посмотри мне в глаза, Аронович!
Он поднял голову и посмотрел на меня. В глазах плескался страх. Он посмотрел на мою залитую кровью одежду, перевел взгляд на флаг над бульдозером, и затрясся.
— Знаешь, кто я? — спросил я у него. Он сглотнул, и выдавил:
— Ко… Коцюба, — потом, всхлипнув, взмолился: — не убивай меня, не убивай. Пожалуйста, вы же обещали!
— Рассказывай, — бросил я. Аронович уставился на меня непонимающе, потом сообразил, и затараторил. Оказывается, весть о разгроме колонны повергла защитников туннеля в панику. Управляющие, и комендант пытались организовать сопротивление, но у них ничего не вышло. Лучшие бойцы, отборные солдаты пограничной стражи, ушли с колонной, остался только охраняющий кацетников сброд, бывшие полицейские, и прочая сволочь. Устроили вылазку, когда стало ясно, что успехом она не увенчалась, последние остатки порядка рухнули. Управляющие и их приближенные сбежали во вторую часть туннеля, и выставили пулеметы. Гельман в матюгальник приказал держаться до последнего, обещая расстрел за неповиновение. Оставшиеся в туннеле стражники заметались, не зная, что делать. С одной стороны пулеметы Гельмана, с другой мы. Когда прозвучало обращение Летуна, Аронович, по его словам побежал открывать бараки с кацетниками, тех сразу после начала артподготовки позапирали. Как только они отперли бараки, кацетники, сбивая друг друга с ног, понеслись вниз, к выходу из туннеля. Побросав оружие, туда же ломанулись и стражники.
Я посмотрел назад. Пробка у заграждения рассасывалась, на корточках с руками за головой сидело человек пятьдесят стражников, по пространству от эстакады и до домов с нашими позициями чернели фигурки бредущих кацетников. Я за шиворот развернул Ароновича к сидящим стражникам, и прокричал ему в ухо:
— Смотри внимательно, это все, кто был? — на мой взгляд, стражников было маловато. Еще что-то в этой картинке показалось мне странным, но я никак не мог уловить, что именно. Аронович всмотрелся:
— Ннет, это не все, не все! — торопливо повторил он, боясь, что я не поверю.
— Скольких не хватает? — спросил я. Аронович, шевеля губам, начал пересчитывать.
— Пятнадцать, шестнадцать человек, может, двадцать! — закончил он пересчет.
— Почему они не вышли? Говори! — встряхнул я его.
— Дети, я думаю, они взяли в заложники детей! — тоненьким голоском прокричал Аронович. И тут я сообразил, что не сходилось в увиденном. Все вышедшие были взрослыми. Значит, они решили поиграть с нами в игры с заложниками. Я ударил Ароновича прикладом по затылку. Тот ткнулся носом в асфальт и затих. Бойцы оттащили его в сторону.
— Что будем делать? — спросил я у Летуна. Тот, полуобернувшись, выставив голову над бортом тягача, всматривался в темноту туннеля. Я не сомневался, что весь мой разговор с Ароновичем он слышал от первого до последнего слова. Я повторил, уже громче: — Летун! Что мы будем делать?
— Если не знаешь что делать, делай шаг вперед, — ответил Летун. Ну, чисто Вайнштейн, один в один. Я сделал правой рукой жест, будто стучал по голове кулаком, сзывая командиров к себе.
— Так, мужики. Заходим внутрь. В правый туннель идет бульдозер, в левый тягач. Идем за техникой, смотрим по сторонам, каждый угол открываем. Без света, с ПНВ. Не спеша, мужики, торопиться нам некуда. Хватит с нас потерь, — сказал я, и добавил: — больше никто сегодня не умрет. Ясно?
Командиры кивками подтвердили, что поняли, и разошлись инструктировать бойцов. Слышавший все Вайнштейн без напоминания полез в кабину бульдозера, заводить. Зря я это сказал, насчет того, что никто больше не умрет. Бывает, что такие обещания слышит кто-то наверху, и ставит напротив твоей фамилии в списке жирный крестик.
Мы осторожно продвигались вглубь туннеля. Освещение не работало. Приборов ночного видения хватило на первые две тройки в каждом из туннелей, командирам само собой. Каждый угол, каждую дырку проверяли. Мы пошли полтуннеля, и никого не встретили. Ворота в решетках были открыты, бараки пусты. Я считал бараки. Пять, шесть следующий должен быть детский. Бульдозер тронулся с места, и тут же остановился. На связь вышел Вайнштейн:
— Коцюба, посмотри вперед. Рома говорит, там что-то не так.
Я выглянул в щель между стенкой туннеля и бортом бульдозера, но ничего не увидел. Сказал идущему рядом со мной Ариэлю:
— Передай Летуну, чтобы прекратил движение. — По соседнему туннелю, параллельно, шла вторая группа под командованием Летуна.
Ариэль зашептал в рацию, а я, тем временем, протиснувшись вдоль борта, вышел вперед. Всмотрелся. Метрах в ста выше по туннелю виднелась решетка, что перегораживала туннель перед детским бараком. Решетку я видел отчетливо, но в зеленом свете ПНВ то, что было за решеткой, было не разглядеть. Я решил рискнуть и, прижимаясь к стене, проскочил расстояние, что оставались до разделяющей бараки площадки. По мне никто не стрелял. Я пересек площадку, стараясь не выходить на линию огня, прошел вдоль стенки и выглянул за угол. За решеткой, прижавшись к ней, ровными рядами стояли дети. Я передал по рации Вайнштейну:
