Аборигены защебетали, совсем как земные птахи, и скрылись в джунглях. Бердо и Омал продолжили путь, постукивая массивными башмаками, которые на Титании весили не больше женских босоножек.
Налетел теплый ветер, закачались на фоне планетного диска черные веера древовидных папоротников, протрещал жесткими крыльями драконовый коршун, выхватил из воздуха летучую мышь. Летающие цветы закружились в безудержном танце, оставляя нити тончайшего аромата. Из Лунного города прилетала веселенькая мелодия, зовущая как можно скорее присоединиться к многочисленным завсегдатаям кабачков и салунов. Приятели невольно ускорили шаг.
– Ты веришь, что все это создано людьми? – спросил вдруг Бердо.
– Первотворцами, – поправил Омал.
– Допустим, – согласился авантюрист. – Но ведь Первотворцы тоже люди. Разве чудаковатый старикан, живущий на Туманном острове, не человек? Не похож он что-то на бога. Зубы у него вставные и изо рта плохо пахнет…
– К чему ты клонишь? – насторожился психотурист.
– Я ведь не всегда был межпланетным авантюристом, – задумчиво проговорил Бердо. – Папаша мой, да. Такого прощелыгу еще было поискать. А я рос тихим, книжным ребенком. Окончил с отличием гимназиум, поступил в Солярный университет. Хотел специализироваться на космической археологии…
– А разве бывает такая? – изумился Омал.
Авантюрист горько усмехнулся.
– Собственно, из-за этого я и бросил университет, – сказал он. – Космическую археологию признали лженаукой, кафедру закрыли, студентов, кто остался, перевели на другие факультеты, преподавателям предложили переквалифицироваться… Ау, профессор! Верно, я говорю?
– Верно, – прокашлял Стросс изнутри своего пристанища. – Финансирование исследований в области психообмена сильно урезали…
– Но почему?
– Потому что, молодой человек… – начал было профессор.
– Потому что, – перебил его авантюрист, и нептунианин обиженно смолк, – накопилось немало трудно опровержимых фактов, которые свидетельствовали, например, что руинам Диа-Сао не триста лет, а эдак триста тысяч, что многочисленные артефакты, разбросанные по всей Солнечной системе, не могли быть созданы людьми, пусть даже и гениальными.
– Рианоны, – пробормотал Омал.
– Да, рианоны, – подхватил Бердо. – Утварь из дома богов… Да если бы пострадала одна лишь космическая археология. Рикошетом задело и биологию, которая превратилась вдруг в чисто описательную науку, и этнолингвистику, представители которой никак не могли обнаружить в языках аборигенов земные корни… Да ты сам посмотри вокруг! – запальчиво продолжал Бердо. – Разве в силах человеческих, пусть даже сверхчеловеческих, сотворить все это разнообразие?
– Ну не знаю, – пробормотал психотурист, – я всего лишь клерк. Откуда мне знать, может, были запущены какие-то процессы… Первотворцы заложили фундамент, а дальше все пошло-поехало само собой… Подожди, Артур! Не хочешь ли ты сказать, что все, что касается Первотворцов, ложь?
– Даже хуже, – откликнулся Бердо. – Лживая имперская пропаганда!
Омал упрямо покачал головой:
– Что-то тут не сходится, Арчи… Помнишь, как рвануло в лавовой трубке? Нас же опалило, как свиней! Хуже – размазало по стенкам, как паштет по хлебу! А потом мы как ни в чем ни бывало очнулись в доме Гамильтона. Без единой царапины, заметь! Что это, как не чудо?
– Вот именно – чудо, – буркнул авантюрист. – Вопрос только, кто его сотворил… Ладно, забудь.
Они вышли на окраину Лунного города, который вблизи казался хаотичным нагромождением хромосплавовых хижин, складов и контор. Залитый призрачно-зеленым светом могучего Урана, он кишел жизнью. Сердцем Лунного города была единственная короткая улица, облепленная разного рода заведениями. Позади нее темнели склады и мастерские Рудной компании, «Хайнлайнера» и других корпораций. Посреди улицы шумели земляне-старатели, прокучивавшие радий или платину, добытые с риском для жизни на Миранде и Умбриэле.
Омал повидал шуми-городки на Марсе и Венере, и все они были одинаковы. Любимые местечки для шулеров, бандитов, купцов и аферистов, присваивавших богатство, с таким трудом и опасностями добываемое отважными разведчиками и старателями. Но нигде не встречал он такого бешеного темпа, какой господствовал здесь, под блеском зеленой планеты. Та частичка Джо Бастера, что застряла в его душе, встрепенулась. Радостное предвкушение овладело Омалом Мохо, и он напрочь забыл о странном разговоре с Артуром Бердо.
– А вот и мое родовое гнездышко! – воскликнул недоучившийся космический археолог, указывая на ионознак на фасаде ничем не примечательного заведения. – Добро пожаловать, приятель, во «Дворец Веселья Бердо»!
– А я тебе говорю, приятель, – цедил, грозно раскачиваясь всем телом, здоровенный старатель, – что я ее нутром чую, платину-то!
– Да верю я тебе, верю, – бормотал Омал, брезгливо отодвигаясь.
– Не веришь! – не отставал детина. – По глазам вижу!
Омал тоскливо огляделся. В кабачке дым стоял коромыслом. Гремел разболтанный музыкальный автомат. Четверка вдрызг упившихся старателей отплясывала джигу. Им громко аплодировали. Не слишком опрятные лунные девушки в коротких платьицах из дешевого синтешелка одобрительно визжали. Бердо нигде не было видно.
Едва они вошли во «Дворец Веселья», авантюрист спросил стакан чистого виски, опрокинул его в себя, подмигнул Омалу и скрылся в подсобке. Оставшись в одиночестве, психотурист взгромоздился на табурет, поставил под него термос с профессором и тоже заказал выпивку. Он не успел сделать и пары глотков, как рядом возник жаждущий общения старатель.
– Не веришь! Мне?! – продолжал разоряться тот. – А вот тя щас…
Детина замахнулся пудовым кулаком. Омал вскочил, выхватил «Бретёр-116».
– Чего ты пристал к человеку, Бор? – послышался звучный, но чуть с хрипотцой женский голос.
Между Омалом и старателем протиснулась стройная рыжеволосая девушка. При виде ее здоровяк Бор опустил кулак, его слюнявый рот расплылся в лягушачьей улыбке.
– Ах ты моя лапонька, – засюсюкал детина. – Ах ты моя рыженькая… Дай-ка я тебя поцелую, солнышко…
Он потянулся к девушке, но та бесстрашно отпихнула его.
– Перетопчешься… проспись сначала, – проговорила она деловито.
– Уже бегу, киска, – заверил ее пьяный старатель. – Ради тебя хоть на Оберон… Золото, платину – все отдам…
Шатаясь и бормоча, он побрел между столиков к лестнице, ведущей на второй этаж. Его толкнули, он отмахнулся. Неосторожный кубарем покатился под стойку, а Бор, цепляясь за перила, полез наверх.
Девушка повернулась к Омалу. И у того перехватило дыхание. Перед ним стояла мисс Би, сотрудница «Бюро Обмена». Она скользнула по лицу Омала равнодушным, неузнавающим взглядом, – ничего удивительного, ведь перед ней стоял Джо Бастер! – проговорила устало:
