Хозяин дома горько усмехнулся.
– Я не о кротах, – проговорил он. – В конечном счете кроты – это мелочь…
«Ничего себе мелочь…» – подумал Омал, тайком разглядывая свои руки.
Кожа на них была совершенно целой, а ведь полыхнуло так, что никакой надежды на благополучный исход не осталось. Боль, адская боль, огонь снаружи, огонь внутри, а вот поди ж ты, руки целы, ноги целы, и ничего не болит, ни внутри, ни снаружи. Кто-то вытащил их из пекла, принес в этот чудной дом, выстроенный в старом добром колониальном стиле. Исцелил. Чудеса… Впрочем, чего, как не чудес, ждать от хозяина дома?
Он с изумлением оглядывал хозяйский кабинет: витражи, массивная мебель, книжные шкафы, уходящие под высоченный потолок, благородный отблеск золота на тисненых корешках книг. В простенках картины. Сплошь земные пейзажи. Зеленые холмы, перелески, древние замки над речными обрывами, и никаких скал на фоне сатурнианских колец, оранжевого метанового снега, мертвой зыби нептунианских океанов… Даже странно представить, что за цветными стеклами окон дикое нагромождение вулканических пород и летающие твари, реющие в сумеречном небе.
– Кроты, горгонии, тетракрылы, – продолжал хозяин, – всего лишь плод буйной фантазии, вооруженной соответствующими знаниями и технологиями. Мы были молоды и обладали богатым воображением. Нам больно было взирать на все эти чудесные планеты и луны, сожженные или вымороженные, лишенные кислорода, воды, а следовательно – жизни. Нам так хотелось изменить этот беспредельный мир к лучшему, сделать человека и прочих земных тварей не одинокими во Вселенной…
Хозяин оборвал себя на полуслове. Появился робот. Поскрипывая сочленениями, обошел присутствующих, раздал с огромного подноса стаканы с неразбавленным виски.
– Спасибо, Дженкинс, – проговорил хозяин.
Робот обратил к нему невыразительное металлическое лицо. Из динамика, заменяющего ему рот, проскрежетало:
– Пожалуйста, сэр! Какие будут приказания?
– Пока никаких, Дженкинс, ступай.
Робот удалился. В тишине дома еще долго слышался скрип.
– Последний из немногих, – прокомментировал хозяин. – Генри предлагал правительству изготовить целую армию роботов, которые могли бы заменить человека, да и не только его, на опасных производствах, в солицейской и спасательной службах, но тогдашний император изволил начертать собственной рукой: «Не требуется, у нас и без того хватает безработных»… Гм, о чем это я?.. Проклятая старость, забываешь, с чего начал…
– Вы говорили о неосторожности, сэр, – подсказал Уэйнбаум.
– Благодарю, Стенли! – Старик вдруг подмигнул старшему помощнику капитана Саймака. – Так вот, люди крайне неосторожны… Все эти миры, – он почему-то обвел бледной костистой рукой книжные полки, – и без того ваши, но вы предпочитаете брать их силой, идти с планеты на планету, с луны на луну не с открытой душой, а с атомиком наперевес. Это крайне неразумно и неосторожно, дети мои, это может плохо кончиться…
– Это все Империя, сэр, – встрял Бердо. – Она снаряжает свои дредноуты, чтобы охранять чиновников и торгашей, пока те грабят миры.
– Империя? – переспросил хозяин. – О да, Империя… Ее придумал, как сейчас помню, Роби… Ему это казалось забавным. «Логика Империи, – любил говаривать он, – превыше разума!»… Но ведь дело не в форме правления, дело в человеческой натуре, которую нельзя исправить… Вернее, можно, но исправленные люди перестанут быть людьми… А мы этого не хотели. Мы хотели лишь одного: расширить Землю до границ Космоса… И что же? Вот уже без малого триста лет люди топчутся на пятачке, очерченном Плутоном. И не желают даже прислушаться к плеску звездных морей…
– Насколько мне известно, сэр, – пробурчал Старк, с сожалением разглядывая дно опустошенного стакана, – разработчикам «Хайнлайнера» не удалось построить межзвездного корабля…
Старик поднял редкие брови, просеменил к проводнику и протянул ему свой виски, к которому даже не притронулся. Старк благодарно кивнул.
– А если бы удалось? – спросил хозяин. – Вы бы рискнули?
– Полететь? – отозвался проводник. – Почему бы и нет. Да только кто меня, бродягу без роду без племени, возьмет в такую экспедицию.
– Удайся «Хайнлайнеру» этот корабль, – снова вмешался авантюрист, – они бы нагрузили его зеркальцами и стеклянными бусами для межзвездных аборигенов, харвестерами для рудных разработок и солдатами, чтобы усмирять недовольных. Ведь логика Империи одна на всю Вселенную.
Старик повернулся к нему:
– А что бы сделали вы, Артур, окажись в ваших руках межзвездный корабль?
– Нашел бы подходящую планету, – немедля откликнулся Бердо, – и основал бы на ней колонию свободных людей.
– Ваше желание делает вам честь, – сказал хозяин. – Чем-то вы напоминаете мне старину Роберта Энсона. Он был так же горяч и непоследователен в своих суждениях.
– В чем же я непоследователен? – поинтересовался авантюрист.
– Возможно, я ошибаюсь, Артур, – пошел на попятную старик, – и у вас будет возможность доказать это… Собственно, господа, я собрал вас здесь не для того, чтобы вы выслушивали старческие бредни. Цель моя иная. Я хотел благословить вас на то предприятие, которое вы задумали. Вам будет чертовски трудно достичь своей цели, но она того стоит.
– Мы добудем элизиум? – спросил Омал и тут же пожалел о своем вопросе.
Хозяин дома, выстроенного в старом-добром колониальном стиле на угрюмых берегах Туманного острова, приблизился к психотуристу Мохо. Омал немедленно поднялся. Ну не мог он сидеть, развалясь в мягком кресле, когда сам Первотворец, легендарный Эд Гамильтон стоит перед ним!
Первотворец снял очки, протер их мятым носовым платком, вновь водрузил на гигантский нос.
– Я не пророк, мистер Мохо, – сказал Гамильтон. – И не гадаю на кофейной гуще, но вам я могу предсказать, что вы еще встретитесь со своим… гм… контрагентом. Не здесь, а в другом месте, только напоминающем скорее Ад, нежели Чистилище.
Исполинский зеленый шар закрывал половину неба – так близко от него была теперь «Тувия». Правда, поверхность огромной планеты, окутанную мутной атмосферой толщиной в тысячи миль, различить не мог и бортовой радар. Облачный покров Урана кипел от страшных бурь и смерчей, перемещающихся по планете с громадной скоростью. Непрерывные грозы, выглядевшие отсюда как сеточка склеротических сосудов под дряблой кожей старика, сбивали настройку радиолуча.
Три из пяти самых больших лун планеты были хорошо видны из ходовой рубки. Ариэль и Умбриэль, обгоняя друг дружку, проползали поперек зеленого диска. И совсем близко от корабля плыла более крупная луна – Титания. Густые дикие джунгли, которые покрывали Королеву фей от полюса до полюса, придавали ей более насыщенный цвет, чем у самой планеты. На темно-зеленом фоне поблескивали металлом человеческие постройки: космодромы, дороги, фактории, шуми-городки. Округлым пятном расползся Лунный город, пожалуй, наиболее известный шуми-городок за пределами юрисдикции Империи. Пристанище самых темных личностей, гнездо низменных страстей и порока.
