наличка ушла на эту казарму. Одно радует – дом почти в центре города и хоть и невысокий, но длинный. Он так удачно расположен, что выход из него аж на четыре улицы. Первый этаж пойдет под ресторан, ломбард и магазин, а второй под гостиницу. Третий этаж я специально оставил как представительские апартаменты, а все остальное после легкой «косметики» уже можно было использовать.
Зайдя в холл, мы слегка притормозили. За столиком ресепшена сидела незнакомая нам девица, которая с ходу заявила, что мест в ресторане нет и в ближайшее время не предвидится. Мы с Женькой слегка выпали в осадок.
Нормально так! За порог ступить не дали. А потом с какого перепуга нам в гостинице заявляют про ресторан? В него же есть отдельный вход. Пока мы так недоумевали, дверь в ресторан распахнулась, и в холле раздались звуки музыки. И какой музыки!
Мы с Женькой так и застыли на пороге. Я вообще заметил одну странную особенность. Мы меняемся. Вот эти мальчишки, погибшие в самом начале своей молодости под влиянием нашей памяти и сознания, кардинально изменились. В самые первые недели это было не слишком заметно, но сейчас это здорово бросается в глаза. Мне, по крайней мере.
В нашей жизни Яша просто изумительно играл на гитаре. Причем очень любил испанские мелодии и даже привносил в них что-то свое. У нашего друга совсем не было голоса, но именно как аранжировщик он просто бесподобен. Здесь же я несколько раз замечал, что Яшка что-то мурлычет себе под нос, но он ни разу не взял в руки гитару. Перед самым нашим отъездом я попросил Женьку, и он в музыкальном магазине купил шикарную «испанку», оставив ее в Яшкиных вещах, и сейчас мы пожинали плоды моего поступка.
Скорее, как теперь оказывается, проступка – из зала ресторана звучал Френсис Гойя. Этот гитарист нравился мне еще у нас. Бывал я и на его концертах, но главное, что он мог обработать любую музыку. Вообще любую, даже русскую народную, превращая ее в нечто свое, бесподобно звучащее. Сейчас Яшка играл «Подмосковные вечера», но именно в обработке талантливейшего бельгийского музыканта, а в дверях, утирая слезы, стояла несравненная Мария Витольдовна.
О как! Шустро она в Испанию с Португалией смоталась. И тут Яшка запел:
Не слышны в саду даже шорохи,
Все здесь замерло до утра…
И далее по тексту. Твою же мать! По-русски запел! Я заглянул через плечо Марии в зал. Понятное дело – в ресторане яблоку негде было упасть. И, судя по всему, здесь собрались в основном русские, живущие сейчас в Лондоне.
Хотя вон и все наши. Гершевич с утирающей слезы супругой, Славка с потрясающе красивой девушкой, неразлучная парочка Пьер и Шарль, явно не понимающие ни слова, но глядящие на Яшку с детским восторгом.
Понятно – такого исполнения испанских мелодий они в своей жизни еще не слышали. Да и таких обработок тоже. Впрочем, мы зацепили только кусок композиции Френсиса Гойи, по-моему, это была концовка альбома «Moscow Nights», а в нем и «Калинка», и «Очи черные», и те же «Подмосковные вечера».
Приятно все же иметь идеальную память – в этом исполнении я слушал Яшку в апреле восемьдесят восьмого года в расположении пятьдесят шестой ДШБ [22] под Газни. Гитара только тогда у моего друга была похуже, но народу набилось, наверное, раз в десять больше, чем сейчас.
Черт! Уходить надо, пока не заметили! Я тронул Марию за плечо и, когда она оглянулась, сказал:
– Мария Витольдовна! Завтра в полдень вместе со Шмулем Гершевичем прошу вас приехать в гостиницу «Вена». Спросите господина Барбьера. До нашей встречи не рассказывайте никому о нашем приезде. – И тут же бросил Женьке: – Уходим.
Вот что значит профессионал. Женька тут же развернулся и направился к выходу. Несколько такси стояли у выхода, так что уехали мы сразу. Мне очень сильно хотелось грязно говорить матом, но таксист тоже мог оказаться русским. Молча доехали до очень дорогой гостиницы, поднялись в номер, и только там я дал волю своим эмоциям, влепив со всей дури кулаком в дверь стенного шкафа. Дверь теперь будут ставить новую, но немного легче мне стало. Женька мрачно молчал, глядя на освещенные улицы центра Лондона. Худшей ситуации я даже придумать не мог.
– Я могу узнать, каким местом вы думали? – Был уже вечер следующего дня.
Славка и Яшка сидели прямо передо мной. Женька расположился на широком подоконнике.
– Славка! Понятно, что этот малолетний засранец думать не умеет, но ты-то собаку съел на конспирации. Ты теперь понимаешь, что в Лондоне вы оба работать не сможете?
– Да ладно, Сань! Ну, подумаешь, спел пару песен! Что в этом такого? – развязно протянул Яшка.
– Ничего. Ровным счетом ничего, если не считать, что во Франции ты не знал русского языка и не умел играть на гитаре. Зато теперь половина Лондона об этом феномене судачит. И заметь, русскоговорящего Лондона. Сколько концертов ты успел дать? Девять? Женька сегодня только до ресторана внизу успел дойти и сразу четыре слуха о тебе собрал. В какую яму теперь тебя надо закопать, чтобы о тебе забыли? Прославиться захотел? Так с тобой и Славка прославился. Барон Вильгельм фон Руггер засветился рядом с еврейским мальчишкой. Отличная реклама для человека, который в самое ближайшее время должен оказаться в Германии. Прекрасный подарок гестаповцам. Прямо с доставкой на рабочее место.
– И что же теперь делать? – Теперь Яшка был растерян.
– Да ты все уже сделал, – не выдержал Женька.
– Ты нам всю малину обгадил. Мы теперь даже рядом с гостиницей появиться не сможем. Вчера едва ушли незамеченными. Всех, кто с тобой контачил, придется из города убирать. Машка с Гершевичем и Пьером уже сегодня уезжают по твоей милости. Дашку сюда пришлось заселять – ей репортеры на улице прохода не дают. Ты думаешь, мы зачем это здание покупали? Самое лучшее место для первичной эксфильтрации после работы в центре. Можно зайти в дом на одной улице, а через десять минут выйти совсем на другой, и при этом ни одна собака не увидит, как мы прошли по зданию. Тебе надо было просто тихо посидеть несколько месяцев. Это так сложно? Мы какое задание вам давали? Произвести предварительную разведку и подготовить производственные мощности для работы на месте. Тебя вообще в городе не должно было быть, а ты поселился в гостинице вместе с матерью, которая всего за сутки умудрилась дать
