Оба констебля тоже об этом знали.
— Спасибо за сотрудничество, мистер Фостер. Если вы нам понадобитесь, то мы свяжемся с вами.
— Да. Что ж, не за что.
Он был уже почти у дверей, когда Элсон прорычал:
— Не покидайте город!
— Ох, Христа ради, Джек, оставь его в покое. Он же свидетель, а не подозреваемый.
Так как констебль Данверс, похоже, взяла на себя роль его защитника и отлично справлялась с нею, Тони просто продолжал идти.
«Скорее за дверь. В приемную. Странно, что все комнаты полицейского участка пахнут одинаково. Мимо конторки дежурного. Нельзя обращать внимания на пристальные оценивающие взгляды. Плевать на то, что еще три копа могли бы меня опознать.
Через входные двери, наружу…
Снова идет дождь.
Никки Вог мертва. Алан Ву тоже мертв. Арра стала… черт знает кем.
Я влип по уши и выше.
Парни, лучше бы этот участок находился рядом с автобусным маршрутом».
Арры не было ни в студии, ни дома, ни во всех тех церквях, в которые Тони зашел просто потому, что ему нужно было куда-то отправиться.
Закат над Английским заливом был сверкающей смесью красного и оранжевого. Парню казалось, будто море и земля охвачены огнем.
«Если мне повезет, то это не окажется предзнаменованием. Хотя до сих пор с удачей у меня не очень складывалось».
Подбрасывая в руке ключи от квартиры Генри, Тони признался самому себе, что без помощи вампира у него нет никакой надежды разыскать Арру, черт возьми!
— Она как будто исчезла!
Генри задумчиво кивнул:
— Она хорошо умеет убегать.
— Да, я тоже об этом подумал. Вот только если ее захватила тень, то она уже не убегает, а исследует. Проверяет, где находится свет. Или нет.
Парень не мог сидеть неподвижно. Он расхаживал взад-вперед по гостиной Генри, за которой находилось множество других комнат.
— Может, она просто болтается где-то рядом, не попадаясь на глаза, ожидая случая вернуться через ворота. Та тень, которая была во мне, сказала интересную вещь. Мол, то, что Арра жива — важная новость. Поэтому если тень в ней, то она… Она захочет принести эту информацию своему боссу. Верно? Значит, все, что мы должны сделать, — это уничтожить тень, сидящую в Арре, точно так же, как уничтожили тень в Ли.
— Сомневаюсь, что это будет так легко. Очевидно, эти твари умеют защищаться. Располагая знаниями волшебницы, тень воздвигнет защиту, которую мы не сможем сломить.
— Поэтому нам нужно попасть туда пораньше, когда она появится, подкрасться сзади и ударить ее по голове. — Тони стукнул себя кулаком по ладони.
— Тогда мы останемся с потерявшей сознание волшебницей на руках, — заметил Генри. — У нас не будет шанса вытащить из нее тень, чтобы уничтожить ее. Она не может отделиться от своего хозяина, потерявшего сознание. Иначе тень, которая была в Маусе, набросилась бы на меня прошлой ночью.
«Прошлая ночь».
Тони пролистал в памяти то, что помнил о ней.
— Прекрасно! Пока Арра будет без сознания, мы свяжем ее и сунем ей в рот кляп. Когда она очнется, мы положим ее под ворота, позволим им высосать из нее тень, а потом ударим по этой мерзости светом.
— Опять-таки я сомневаюсь в том, что это будет так легко.
Тони повернулся и прижался лбом к прохладному стеклу. Он гадал, не похожи ли огни на другой стороне Фалс-Крик на костры лагерей надвигающейся армии.
«Вероятно, нет. Слишком много неона».
— Лучше бы ее схватила тень. Она бросила меня, старина. Просто швырнула копам.
— Может, волшебница подумала, что ты лучше справишься, если останешься один, не хотела связывать тебе руки?
Тони хмыкнул, его дыхание затуманило стекло.
— Да. Может, вы были правы, когда сказали, что она хорошо умеет убегать.
— Что значит «может»?
Тони повернул голову ровно настолько, чтобы ухмыльнуться Генри. Он понял, что сделал это, только тогда, когда у него заболела распухшая губа. Парень быстро унялся и наблюдал, как изменилось выражение лица Генри.
Фостер нагрянул сюда и начал говорить о том, как нашел Алана Ву, о копах, об Арре. Достаточно длинные паузы уже случались, но ни в одну из них пока еще не проскользнуло неловкое молчание.
«О черт! Вот оно, начинается».
— Тони, насчет прошлой ночи…
— Эй, вы были голодны, я понимаю. Вам надо было покормиться. Пустяки.
— Что?
Генри понял, о чем говорит Тони, прежде чем тот начал объяснять.
— Нет, не тогда, когда мы расстались. Раньше…
— Когда вы свистнули и я прибежал? Я же сказал — пустяки. В этом есть и большие плюсы, Генри. Я смиряюсь с этим, как и в ту пору, когда мы познакомились. Скажу еще вот что. Я устал это обсуждать. Вы владеете моей задницей — тоже мне новости! Я живу потому, что вы мне дозволяете? Что ж, спасибо. Давайте покончим с этим и двинемся дальше. Не нужно все время освежать в памяти «основу наших взаимоотношений».
Тони изобразил пальцами самые саркастические кавычки, какие только мог. Он полностью сознавал, что Генри слышал бешеный стук его сердца. Такими вот кавычками могла бы гордиться сама Эми.
— Это не один из ваших выдуманных романов, а реальная жизнь. В ней никто не говорит о таких вещах. Лады?
Теперь он сам мог слышать стук своего сердца, главным образом потому, что в комнате царила полная тишина.
Похоже, прошел целый год, а то и два.
Потом Фицрой вздохнул и выдавил из себя:
— Никогда нельзя недооценивать способность мужчин-североамериканцев отрицать очевидное.
Тони скривил губы.
— Укусите меня в зад!
Золотисто-рыжие брови приподнялись.
Замигала одна крошечная лампочка из двух дюжин, вкрученных в канделябр, прикрепленный над обеденным столом. Зашумел холодильник. Этот звук выплеснулся из кухни. Порыв ветра, прилетевший с Фалс-Крик, швырнул в окно дождь. Капли начали бить по стеклу в стремительном ритме стаккато.
Генри фыркнул, тихо захихикал и начал смеяться.
Фостер заморгал и уставился на вампира. Юноша чувствовал, как у него отвисала челюсть. Видел ли он когда-нибудь, чтобы Фицрой вот так потерял над собой контроль?
Вампир рухнул на подушки кушетки. Он даже подпрыгнул на зеленой кожаной обивке, закрыл глаза и схватился за живот.
Генри начал успокаиваться. Глаза цвета лесного ореха открылись. Он посмотрел на Тони и снова зашелся неудержимым смехом.
— Эй, это было не так уж смешно! — запротестовал парень.
Фицрой выдавил почти внятно:
— «Укусите меня в зад», да?
«Вообще-то, если хорошенько подумать, может, это и вправду смешно».
Прошло некоторое время, прежде чем они перестали поддразнивать друг друга. Ребра Тони болели, когда он двинулся к лифту вместе с Генри.
— Ты понятия не имеешь, как я беспокоился, что ты…
Парень стукнул вампира плечом.
— Возненавижу вас?
— По меньшей мере.
— Нет, между нами все в порядке. — Тони жестом пригласил Фицроя войти первым, перешагнул через порог и нажал на кнопку вестибюля. — Хотя я чувствую, что вот-вот грянет воодушевляющий хор: «Мы с тобой против целого мира».
— Тебе двадцать четыре. Откуда ты вообще знаешь эту песню?
— Женщина, которая работает в грузовике обслуживания, большая фанатка Хелен Редди [50]. Она постоянно слушает самые грандиозные ее хиты.
Генри вздрогнул.
— Я почти уверен, что Женевская конвенция не рассчитана на злых волшебников. Если ты сможешь заполучить эту запись, то мы швырнем ее через ворота.
— Заодно и ту паршивую обложку «Большого желтого такси» [51].
— Да, и полиэстеровые брюки клеш. Однажды я уже пережил шестидесятые годы. Сомневаюсь, что должен снова терпеть подобное. Обувь на платформе, массивные тяжелые золотые цепочки, лак для волос…
Тони, прислонившись к стене лифта, слушал, как Генри перечислял те детали современной жизни, без которых вполне мог бы обойтись. Юноша ощущал то, что считал потерянным навсегда: надежду и раздражение. Теперь он не мог выбросить проклятую песню из головы.
