А еще он был отличным радиотехником, взломщиком, связистом, человеком с умелыми руками и быстрым умом.
Он любил простые, эффективные и изящные решения, а значит… Брейн вернулся к письменному столу, за которым прятался. Стол выглядел потертым и обжитым, хозяин за ним часто работал, кроме периода, когда пил.
Брейн начал поочередно выдвигать ящики стола, и там было полно всякой всячины. Но несмотря на кажущийся беспорядок, в каждом ящике находились вещи одного предназначения.
Радиодокументация и схемы, радиомонтажные инструменты, разные ключи и отмычки, клеи, мастики, скотчи, пластыри. И наконец, карандаши, грифели, ручки и… Пара запылившихся презервативов.
Брейн ни секунды не сомневался, что они имели какое-то прикладное значение. Люди вроде Фогеля женщинам предпочитали выпивку.
Итак, он ничего не нашел. Постояв несколько секунд, Брейн еще раз прошелся по ящикам и опять ничего нового не обнаружил.
«Стоп!» – сказал он себе и выдвинул ящик с ключами и отмычками. Какой лучший способ спрятать ключ? Сделать его второстепенной деталью. И что тут второстепенная деталь?
Брейн взял кучу старых ключей, связанных магнитным кубиком, отцепил ключи и, осмотрев все грани кубика, нашел косую засечку.
Вернулся с этим кубиком к следу на стене, приложил его, и в малой комнате послышался щелчок. Брейн тотчас прибежал туда и увидел поднявшуюся половицу – всего в полуметре от ноги Фогеля.
Содержимое тайника порадовало Брейна. Помимо малопонятных кодов, которые Фогель использовал для связи с группой, и суперкодов, применявшихся для связи с куратором, здесь имелась пачка ассигнаций на пять тысяч удо, что свидетельствовало в пользу профессионального уровня Фогеля. Даже пребывая в запое и занимая деньги на выпивку, он не притрагивался к особому запасу, где помимо денег были три паспорта, шесть взрывных устройств и две «девятки», одну из которых Брейн тотчас сменял на более ранний подарок Фогеля.
Очевидно было, что спрятанные пистолеты были еще свежими и за ними не тянулся убийственный след, как за машинкой, подаренной Фогелем.
Ключ от гаража Брейн брать не стал. Его двадцать второй калибр был теперь не актуален.
Такси подкатило к отелю «Баер», и швейцар выбежал навстречу, пытаясь предугадать пожелания гостей – от его проворности зависел размер чаевых. Но из салона выбрались двое молодых мужчин в темных очках, а из багажа у них была только пара дорожных сумок и два кофра для дорогих удочек, хотя в здешних местах никакой рыбалки никогда не бывало.
– Разрешите поднести? – предложил свои услуги швейцар, но пассажиры отказались и, подхватив вещи, проследовали в холл.
Швейцар покачал головой и нервно одернул китель с золотыми галунами.
– Обломили? – с усмешкой поинтересовался таксист, и швейцар в ответ только махнул рукой.
– Аналогично, коллега, – признался водитель, и такси отъехало от подъезда.
Тем временем гости получили ключи от заказанного номера, поднялись на свой этаж и заперлись в апартаментах.
– Проверь ванную, Эдгар, я не хочу, чтобы было, как в прошлый раз.
Эдгар – худощавый обесцвеченный блондин, не говоря ни слова, отправился в ванную комнату, где внимательно изучил крепление зеркала к стене, а затем простукал перочинным ножом трубы.
Включил холодную воду и, проверив пальцем температуру, выключил, чтобы тотчас включить горячую, которую также проверил. Потом заглянул под ванную, посветив себе фонариком-авторучкой. Там было пусто, и он вернулся в комнату.
– Ну что? – спросил напарник.
– Нормально, Курт. Как со связью?
– Хреново со связью. ПСДР совсем не берет.
Курт достал из сумки пару блоков размером с сигаретную пачку и с помощью тонкого шлейфа присоединил к прибору связи. Еще немного повозился с настройками и наконец кивнул.
– Работает? – спросил Эдгар.
– Порядок, – кивнул напарник и надел «краб» с тембровым изолятором, не позволявшим посторонним слушать, о чем идет разговор.
Не то чтобы Курт не доверял Эдгару, но в номере могли быть дежурные «жучки».
Наконец сигнал прошел, и ему ответили.
– Привет, это я, «бригадир приморской группы».
– Привет, бригадир.
– Ну, бригада на месте…
– Я рад за вас.
– И мы тоже рады, но когда будем работать?
– Когда будем – тогда и узнаете.
– Слушайте, но мы же тут простаиваем. Мы ради вашей работы упустили заказ.
– Вам все оплачивают, так что это оплаченный отпуск получается. Разве нет?
– Нет, ну, так-то вообще – да, получается, что отпуск. Просто хочется двигаться как-то. У вас что, нет никаких сведений?
– Какие-то есть, но они пока не делают погоды, мы пока район знаем приблизительно, нужно кое-что уточнить. Так что развлекайтесь, только не бухайте сильно.
– Ну что вы, при нашей работе это исключается категорически.
– Замечательно. Тогда – до связи.
– До связи, – ответил Курт и отключил прибор.
– Ну что там? – спросил Эдгар.
– Пока отдыхаем, – ответил Курт и бросил на стол «краб».
– Да что же это такое, мы же от такого заказа отмахнулись! Что за дела, Курт?
– Ладно, не парься. Время ожидания они нам оплачивают, так что будем считать, что мы в отпуске.
– Так-то оно так, – вздохнул Эдгар. – Но хотелось какой-то законченности, да и не похожи мы с тобой на отпускников.
– Не похожи, – согласился Курт. – Да и места здесь не курортные. Но с другой стороны – таким заказчикам не отказывают, это раз. А сделаем работу, будут подбрасывать еще, это два.
– И прикроют, если что, это три, – добавил Эдгар.
Партнеры успокоились, однако их разговор с заказчиком оказался перехвачен, но не по вине наемников – под колпаком был сервер связи самого заказчика.
Спустя несколько часов архивированный файл заскочил в универсальное устройство-конвертор и развернулся в нем уже в линейном виде.
Услышав сигнальную вибрацию, сидевший за рулем фургона плечистый атлет взял прибор и глянул на экран, где громоздились непонятные обычному человеку граффити вперемешку с написанными поверх них рядами цифр.
Это был нанесенный на экран аудиофайл, который, читая, можно было еще и слышать.
Для суперколверов с их двумерными текстами это было делом обычным, а вот люди такого понять не могли: как же можно услышать написанное?
Это слегка удивляло, в свою очередь, самого Витольда, ведь у людей было подобие этой системы – нотная запись, когда аудиофайл можно частично выразить графическими символами.
По мнению Витольда, если бы люди продолжили развивать нотную грамоту и поголовно изучали сольфеджио, то со временем непременно бы открыли двухмерный текст и двухслойную голосовую систему. Но они остановились.
