Стоп! Почему нас вообще без истребительного прикрытия отправили на задание?.. Почему? На скорость рассчитывали? Не знаю…
— А-а-а-а!
Не в силах больше сдержать накопившуюся усталость от этого недопонимания изо всех сил ударил руками по пулеметам. Мои кураторы знают, что к чему, но бегают вокруг и прячутся… Уроды! Вот прилечу, пойду к Карпову, достану из кобуры пистолет и приставлю к его башке. Задам пару вопросов — думаю, он ответит мне. А если не ответит, пристрелю его! Нового приставят. Тогда или это безумие будет длиться до бесконечности, или меня просто выведут в расход — зачем им психопат, пусть и из будущего?
Нет, я знаю, как правильно поступить… Я приставлю пистолет к своей голове. Пауэлл всего один, нового не найдут. Все, решено. Какое облегчение, когда четко знаешь свою цель. Прикрою-ка глаза, не могу, устал…
— Пауэлл? Пауэлл! Жив… Он жив!
Чего вы таки орете, идиёт? И вообще, кто это? Опа, а это сюрприз. Полковник Дерби смотрит на меня, стоя прямо за разбитым остеклением башенки.
— Я жив… Что с экипажем? Капитан Стюарт жив? Ди жив?
Полковник тяжело вздохнул и улыбнулся:
— Капитан легко ранен в руку, первый лейтенант Ди получил легкие осколочные ранения во все конечности. Но оба они живы и будут жить. А пока помолчи, ты весь в крови…
Дерби собрался пропустить на свое место доктора, но я его остановил:
— Помогите мне выбраться.
— Ты ранен, не надо двигаться. Сейчас выбьют люк и тебя вытащат…
— Помогите выбраться, дайте руку.
Командир сломался и выполнил просьбу. Над головой что-то заскрежетало, и в лицо ударил поток света. Баовцы выломали лючок экстренного выхода. Пока полковник тащил меня наверх, я успел в полной мере ощутить счастье отбитых рук, ног и спины. Все ноет и не желает подчиняться. К самолету вплотную подогнали грузовик с кунгом и большим красным крестом на борту. В него уже грузят штурмана. Меня аккуратно спустили на землю и положили на носилки. Доктора, как назойливые мухи, зажужжали вокруг, на ходу срезали защитные очки и протерли раны на лбу, намотали бинтов и дали понюхать что-то дико дрянное, но бодрящее. Затем осмотрели мои ноги, говорят, множественные осколочные ранения, но очень легкие. Вкололи что-то в ногу, подняли, понесли.
Боитесь, что я умру? Чего так печетесь о простом лейтенанте?..
Рядом с носилками идут Дерби и Карпов. Уроды вы, товарищи офицеры, уроды! Ненавижу.
— Лейтенант, тебе плохо?
Сдерживай себя, Артур. Ты бесишься, эмоции уже не держишь в себе: увидели они твое лицо.
— Сколько самолетов вернулось? Каковы потери в экипажах? — Надо попытаться отвлечься.
— Из десяти вышедших на задание вернулось шесть. Из борт-стрелков выжило только четверо — ты, рядовой Викс, сержант Иствэй и капрал Гоббс. — Господи… Господи! Зачем?! Почему погибло столько людей?
— У-у-у-у… — Хотелось орать, но попытка сдержаться обратила крик в вой.
Все вокруг понуро молчали. Сволочи!
Рядом вновь закопошились врачи, в ногу опять кольнули иголкой. Вскоре резко усилившаяся усталость отключила меня от полной боли военной реальности.
Снился сумбур, который забылся в тот же момент, как я проснулся. Вокруг темно, тихо. Поднимаюсь на локтях и, привыкая к темноте, осматриваюсь. Большая комната, пустая, я лежу на койке прямо под единственным окном, сквозь которое пробивается слабый лунный свет. Рядом стоит тумбочка, на ней настольная лампа.
Да будет свет. Щелк! Сесть и свесить ноги с койки удалось не сразу: туго замотанные икры ног болели, спина тоже ноет. На голове бинты, лоб не наморщить даже от злости. Лепота… Сразу взглядом натыкаюсь на мой рюкзак с вещами, чистую форму и кобуру с наградным пистолетом.
Не понял. Новую форму понятно зачем принесли. Старая наверняка сильно повреждена, и ее выкинули, кобура с пистолетом тоже нормальная деталь, но все же напрягающая, а вот баул мой вообще не вписывается ни в какие рамки. Не, это вообще ненормально!..
Входная дверь слегка скрипнула, руки сами открыли кобуру, и пальцы крепко сжали рукоять пистолета.
— Успокойтесь, Пауэлл. — Оба-на! Вот так поворот сюжета. У дверей стоял капитан Майкл Бэй. Сам пришел и заговорил еще: — Я хочу вас попросить кое о чем… — А как заговорил! Песня! На «вы» обращается, просит. — Не уходите. Подождите до завтрашнего утра, прошу вас. Я знаю, у вас накопилось много вопросов, мы можем ответить на них. Просто подождите до утра. Прошу вас.
По спине пробежался холодок. В его голосе был страх. Он боится, что я уйду. Почему они просто не заперли меня, а лишь просят не уходить?
— Хорошо, я останусь.
Капитан выдохнул и всем телом вздрогнул. Ничего себе его колышет… За кого они меня держат? Что происходит?
— Спасибо вам. — Да что такое-то, а? Я что, неожиданно унаследовал престол какого-нибудь маленького европейского государства? Хм, неужели большого государства? — Я пойду. Если что потребуется, у вашей двери сидит дежурный, обратитесь к нему. Спокойной ночи. — Дрожь перескочила с Трансформера на меня.
Что за фигня? Ни черта не понимаю! Так, попробую выйти и подышать воздухом. Аккуратно одевшись, сую в карман наградной кольт и, хромая, выползаю в коридор. Сонный сержант с белой повязкой на рукаве в первый миг мутным взглядом оценил выплывший из комнаты объект, а потом, припомнив приказ Бэя или Дерби, а может, и комэска, вознамерился вскочить.
— Не прыгай, сержант. Я подышать пойду, а ты пока организуй мне поесть. — Дежурный быстро-быстро кивает и, молча выскользнув из-за стола, просто улетает по коридору. — Стремительно… — усмехнулся я на это удивительное ускорение сержанта.
Главное, он меня не пытался остановить… Выход из здания открыт и никем не охраняется. Меня не сторожит никто, кроме того сержанта? Обалдеть…
Оказавшись на воле, огляделся. Домик стоит в лесу. Меня, похоже, не стали увозить с аэродрома. Или все же увезли в другое место? Нет, вон движки гудят, ночной вылет либо готовится, либо уже завершился.
Мысль о полетах кольнула в душу. Из десяти самолетов вернулось шесть… Из десяти рейнджеров, прибывших на практику, тех, кто в качестве борт-стрелков ушел в свой первый боевой вылет, вернулось всего четверо…
Черт! Где смысл? Я и они должны стать элитой сухопутных войск! Мы должны в лесах, полях и горах бить врага… Не в небе, на земле. Нет же, кто-то придумал эти странные занятия по летной подготовке, выбрали лучших. Лучших, черт побери! И отправили в бой, в условия, где все знания рейнджера — ничто. Почему я думаю об этом только сейчас? Потому что я, как последний дурак, думал только о себе, все размышлял о путешествии во времени и легализации здесь. Полковник Дерби прислушался бы к здравым размышлениям, если бы они у меня появились раньше. А, чего теперь ныть? Рейнджеры пришли воевать. Пусть не по своему профилю они воевали, но все же. И погибли геройски. Разве летчик хуже или лучше пехотинца? Ни капли! А мне повезло… Сбил два истребителя, вернулся живой и обеспечил возвращение боевой техники и экипажа. Герой? Конечно! Вновь герой…
