— Но я сюда никого и не звал! Сидели бы они там у себя… потише. А то ведь и впрямь — осерчать можем!
Генерал усмехается и снова берёт распечатку. Листает подшивку и что-то про себя бормочет. Умный он дядька, надо отдать должное. Скорее бы уж на ноги вставал, а то я, того и гляди, с копыт рухну от трудов непосильных. Спасибо Лапину да Калину — тянут на своих плечах нехилый воз повседневных забот. И здесь, в Рудном, тоже понемногу жизнь обустроилась — даже школа работает, вот!
Когда я первый раз об этом услышал, откровенно говоря, ушам своим поверил не сразу. Ну не укладывалась в моей голове такая информация! Тут вокруг черт знает что происходит, вообще непонятно, как ещё все не посыпалось в тартарары и вдруг — здрасьте, школа!
— А ты глаза-то не таращи! — серьёзно выговаривает мне Ноздрёв. — Это воевать да глотки резать — ума большого не треба. А детей учить, чтобы из них нормальные люди выросли, а не головорезы — это, брат, не каждому дано!
— Демьян Семенович, да я разве что говорю? Просто непривычно как-то… неожиданно…
— Это, друг мой ситный, война — неожиданно. А учеба — она по плану! И раньше бы начали, кабы не мерзюки эти…
— А с учителями у нас как?
— Не шибко… — грустнеет на глазах Семеныч. — Писать-считать — это есть, кому обучить. А вот серьёзнее что…
Почесав в затылке, предлагаю ему потеребить на эту тему Рашникова. Там мужики умные сидят, авось, чем и подсобить могут.
Вопреки моему ожиданию, профессор не только согласился, но и прислал к нам троих грамотных и языкастых парней. Работать они станут вахтовым методом — по месяцу. Потом их сменит другая троица.
Прислал своих спецов и Калин — тоже троих.
Хм, у нас тут даже и не школа, а какой-то технический колледж получается! Что, впрочем, никого из местных ничуть не огорчает. Ребятишек прислали даже и из Печоры. Один хрен, в городе теперь долго не жить, родители потихоньку перебираются в окрестные селения. Кто-то переезжает в Рудный, кто-то в Усинск — там потихоньку тоже всё оживает. Иной раз, завертевшись за всеми заботами, даже начинаю забывать о том, что где-то лежат в развалинах целые города…
Слегка обескураженный этой мыслью, делюсь своими наблюдениями с Галиной.
— А что ж ты хотел? — сидя у окна, она штопает мою рубашку. — Война, Сережа, это состояние неестественное для человека. Вот и отключает голова-то воспоминания такие…
Ну, вот станцуй она сейчас танец живота — и то так не удивился бы! Из чьих уст такое услышать только не ожидал — но не от Гадалки же!
Она сейчас без своей формы и оружия, в домашнем халатике, который притащили ей наши медсестры. Совершенно мирный вид… если забыть всё то, что я про неё знаю.
— Галя, да ведь постоянно что-то мне об этом напоминает!
— Так ты и не робот, чтобы совсем без эмоций на все реагировать. Вот и включает сознание свои предохранители. Нельзя иначе, перегоришь…
Отложив в сторону шитье, она встаёт с места и, подойдя поближе, присаживается на подлокотник старого кресла, в котором сейчас сижу я. Прижимается ко мне боком и нежно поглаживает по голове.
— Не комплексуй, ладно? Всё правильно будет…
Лязгнула стальная дверь, и майор поднялся навстречу входящему генералу. Стюарта сопровождал подтянутый капитан с ноутбуком в руках.
— Герр генерал-лейтенант!
— Присаживайтесь, Гюнтер. Как ваше самочувствие? Высыпаетесь? А то мне уже о вас всякие чудеса докладывают… По ночам не спите, да и другим не даёте тоже…
— Учёба, герр генерал-лейтенант.
— А не слишком ли она у вас… жестокая, майор? За две недели — девять человек пострадали и один разбился насмерть!
— Пострадавшие вернутся в строй в самое ближайшее время, — пожал плечами немец. — А что, герр генерал-лейтенант, разве лучше, если такие оплошности они допустили бы в бою? Здесь хоть могилы копать не пришлось…
— Одну пришлось.
— Одна — не десять.
— От вас ушло двадцать восемь человек!
— Балласт. Хотите сказать, что в других подразделениях от них больше толку?
— Хм… Нет. Тут я возразить вам не могу. Кофе хотите?
— С молоком.
— Разумеется, — Стюарт кивнул. — Как видите, я ваши предпочтения не забыл! Мортимер, друг мой, распорядитесь…
Молчаливый капитан тенью исчез за дверью. Буквально через пару минут он вернулся в сопровождении стюарда. Тот молча сервировал стол, поставив около майора горячий кофейник. Налил генералу чай, поправил вазочку с бисквитами и притворил за собою дверь.
— Угощайтесь! — взял со стола чашку Стюарт. — Пока у нас ещё есть настоящий бразильский кофе…
На минуту в комнате воцарилась тишина. Затем тихо звякнули аккуратно выложенные на блюдца ложечки, а собеседники поднесли чашки к губам и отпили по глотку.
— Хорошо! — генерал откинулся на спинку кресла. — Нечасто так получается — посидеть за чашкой чаю…
Немец молча наклонил голову в знак согласия.
— А скажите-ка мне, Гюнтер, отчего всё же вы так жестоко тренируете своих солдат?
— Вы позволите мне быть откровенным, герр генерал-лейтенант?
— Разумеется! И даже попрошу об этом!
— Всё очень просто, герр генерал-лейтенант. У солдат должна быть цель, ради которой они готовы сложить голову. Что может являться для них такой целью сейчас?
— М-м-м… вы это знаете?
— Уж точно — не деньги. И прошу меня простить, герр генерал-лейтенант, не величие Англии — им оно не очень-то интересно.
— А то, что они среди всего этого бардака имеют кров и пищу — этого недостаточно?
— Чтобы рисковать жизнью? Нет. Как вы полагаете, хорошо подготовленный солдат долго будет пребывать голодным и разутым? Даже будучи в одиночестве? Или вы думаете, что его будут чрезмерно угнетать страдания окружающих?
— Хм… сомневаюсь.
— Я тоже. А вот за право стать первым среди нового мира… Человеком, от которого зависит (пусть и в небольшой степени) судьба этого новообразования… за это можно рискнуть головой.
— Но таких людей не может быть слишком много!
— Так ведь и база у нас не резиновая. Да и не все дотянут до этого момента, как вы понимаете.
— А вы сами? Постараетесь дожить?
— Не постараюсь, герр генерал-лейтенант. Доживу.
Майор сказал это совершенно будничным тоном, но на его собеседников словно холодом повеяло, настолько несокрушимой уверенностью от него дохнуло. Наступило неловкое молчание.
Первым пришёл в себя капитан.
— Сэр…
— Ах да! — встрепенулся Стюарт. — Майор, в какой готовности сейчас пребывают ваши люди?
— В недостаточной.
— Почему?!
— Это же бывшие наемники… Всему приходиться учить заново. Вот было бы у меня полгода…
