Действовать пришлось быстро. Раненый то ли с перепугу, то ли осознав, что хуже уже не будет, не оказывал какого-либо сопротивления, решив принять помощь. Осмотрев его спину, Меткий удивился.
— Да ты в рубашке родился, бродяга. Пуля под углом попала, да и бронежилет не подвел.
— Спина… — протянул раненый. Неважно… нужно уходить.
— Еще бы, пуля броню не пробила, но динамический удар никто не отменял.
Меткий осторожно поднял сталкера, который скрючился и едва стоял на ногах и лишь сила воли заставляла его вновь не упасть. С тяжелым стоном он пробормотал:
— Здесь опасно… угнетает организм. Быстрее.
Услышав последнюю фразу, Косматый тут же отреагировал.
— О чём ты? Мы сюда столько пёрлись не для того, чтобы свалить при первом же шухере, а про опасность аномалий мы и без тебя в курсе.
— Вы не поняли! — вспыхнул сталкер. — У вас нет нужных детекторов, аномалия излучает инфразвук. Нужно как можно дальше…
Сталкера будто подкосило и если бы не Меткий, то он неизбежно рухнул бы на землю.
— Твою мать! — едва не зарычал Косматый. — Только этого не хватало. Столько пройти… А если ты врешь и никакого этого… инфразвука нет?
Здоровяк подскочил к спасенному сталкеру и своей огромной ручищей поднял его голову в противогазе.
— Откуда мы знаем, что ты нам не вешаешь лапшу на уши?! Может ты просто прикрываешь своих, рассказывая нам о несуществующей угрозе? Типа, мы поведемся и сюда больше не сунемся, а вы единолично снимать сливки будете?!
— Артефакт… — слабым голосом произнес боец.
— Что? — переспросил Косматый.
— Артефакт из этой аномалии у меня в рюкзаке. Заберите его себе, только быстрее убирайтесь отсюда и… возьмите меня с собой, мне самому не справиться.
Ответ явно удивил командира отряда и Косматый без промедления вынул из рюкзака бродяги компактный, но явно увесистый контейнер, взглянув в который громила словно преобразовался. Он закинул ёмкость для артефактов к себе в рюкзак и быстро сообщил остальным:
— Берем его и валим подальше, да поскорей.
— Постой-постой, — рыпнулся один из ходоков. — Косматый, мы так не договаривались, он же идти не может! Нам что, нести его? Предлагаю оставить ему оружие, даст Зона, продержится, а мы своим ходом к базе…
Договорить ходок не успел, будучи схваченным за горло здоровяком, который подтянул к себе сталкера, сказавшего, как выяснил позже Меткий, то, о чём при Косматом лучше и не заикаться.
— Слушай меня, салабон, мы не какие-нибудь отбросы-ренегаты, что людей оставляют посреди Зоны. У тебя руки-ноги есть? Есть. И у меня есть, и у остальных. Так что возьмем и понесем, если придется! Говоришь оружие дать, да пусть продержится? А поставь себя на его место, то как бы ты отреагировал на такие слова? Небось, завопил бы «не оставляйте меня!». Тут тебе не курорт, тут — Зона, или ты забыл, что случается с теми, кого бросают здесь одного, не способного самостоятельно идти?
— Нет, — ответил сталкер, понимая, что лучше не нарываться.
— И еще: хоть раз откроешь свою пасть и ляпнешь нечто подобное, я тебе глаз натяну. Догадаешься куда или мне показать?
— Да я понял, командир, — виновато ответил ходок.
— Еще вопросы? — обратился Косматый ко всем, но никто не стал возражать. Косматый отпустил напарника и повернулся к спасенному сталкеру.
— С тобой мы позже поговорим, думаю, тебе будет, что нам рассказать. Так, мужики, хватайте его, все лишнее оставить. Тебя, кстати, как величать?
— Скиф, — слабым голосом ответил сталкер. — Меня зовут Скиф.
* * *
Три дня спустя на базе «Долга» в одном из подвалов, переоборудованных под жилые помещения, трое бродяг негромко обсуждали последний рейд. Выяснилось, что Скиф был нанят по контракту и числился как военный сталкер. Естественно, имении его никто не спрашивал — да и кому оно в Зоне надо? — но сталкер, чувствуя определенный долг перед теми, кто фактически спас ему жизнь, сам был не против до известной степени рассказать о себе. Оказалось нынче военных сталкеров оснащали ничуть не хуже охранения из мобильных лабораторий, недавно заброшенных в Зону. Скиф показал Косматому с Метким (больше он ни с кем не разговаривал) свой детектор, на который здоровяк с особым восхищением смотрел. В знак благодарности Скиф подарил прибор, сказав, что после возвращения на базу ему выдадут новый. В целом это оказался далеко не простой мужик, явно повидавший куда больше, чем мог поделиться с остальными, но никто и не спрашивал его о подробностях, зато лишь сейчас Виктор толком рассмотрел лицо Скифа. Черты жесткие, что вполне естественно для человека с его специальностью, нос перебитый, но не свернут в бок, а лоб пересекался глубокими морщинами. В целом на вид не более сорока-сорока пяти лет, хотя не исключено, ему было меньше, ибо Зона старит сильней всего. Больше всего бросались темные карие глаза, смотревшие на всех внимательным, если не сказать, пристальным взглядом, в которых чувствовалась скрытая злоба, гнев, накопленный за многие годы. Такое часто встречается у сталкеров, особенно у тех, кто ходит в Зону во многом безвольно, как бы существуя по инерции, но глаза этого сталкера не были пустыми, наоборот, в них теплилась жизнь, говоря, что внутри него бурлила энергия, ждавшая подходящего момента вырваться на волю. В то же время ощущалось и сила, не дававшая выйти ей.
Скиф разлил спиртное по стаканам (помещение прошло тщательную дезактивацию) и предложил тост.
— Помянем вашего товарища, — произнес он и залпом опустошил налитое. Остальные поступили также.
— Слушай, — аккуратно начал Меткий, занюхав рукавом, — мне не удобно было спрашивать раньше, но… как бы это сказать? — он поднял глаза к верху.
— Как получилось, что оба моих напарника бросили меня? — завершил непроизнесенный вопрос Скиф.
Меткий виновато кивнул, особенно почувствовав на себе тяжелый взгляд Косматого.
— Извини, я не хотел.
— Да ничего, все нормально. Меня жизнь по лицу не раз хлестала, так что не в первой. А эти… Пусть им Зона судья будет. Однажды и они столкнутся с тем же.
В момент, когда Скиф произнес свои слова, Меткий заметил, что его взгляд был направлен куда-то пустоту, словно говорил он одно, а мысли его были совершенно о другом. И еще выражение глаз… было в них что-то недоброе, совсем недоброе.
— Знаете, что я вам скажу, мужики? — неожиданно произнес военный сталкер и как-то серьезно посмотрел на своих собеседников. — Вот сколько я не работаю на наше славное государство, все больше убеждаюсь, что народ, живущий в нем заслуживает его. Люди по своей природе — дрянь, за редким исключением вроде вас. Начальство — дерьмо, командование — тоже. Я пропахал как вол на свое государство, за свою службу навидался такого, от чего до сих пор просыпаюсь в холодном поту. Вы не подумайте, что я вам тут вздумал жаловаться, у вас самих своя ноша, но не уж-то у нас не может быть нормально, как у людей? Почему везде тебя пытаются в самую грязь лицом и чтоб не вылез из нее? Самое мерзкое осознание того, что ты пашешь без устали, а хорошо от этого становится только тем, кто находится далеко от всего этого дерьма…
