Он замолчал и лишь погодя, продолжил.
— Вот так оглядываешься на прожитые годы, а там что? Выбирая службу, я верил в свою способность честно послужить стране, если надо, сделать ее лучше. Нет, я не претендую на звание великого реформатора, однако пусть чуть-чуть, но я смогу внести свою лепту. Так я думал раньше, а сейчас? Все мои старания пошли на пользу тем, кто в ней нуждается в саму последнюю очередь. Со временем замечаешь, как вся государственная машина состоит из паразитов, высасывающих жизненные соки. Хех, не тех тварей кровососами назвали, понимаете? Что ни начальник, тот мразь. Либо пьет за десятерых, либо гадит всем подряд, но чаще всего и то и другое. Как может существовать государство, где у руля такая гниль засела?
Скиф умолк и стало заметно, как нехотя он сам затронул чувствительную тему, а в какой-то момент его глаза стали влажными. Сказанное этим ходоком нашло отзвук у Меткого внутри, ведь и его путь в Зону был предопределен системой, от которой ему однажды пришлось убежать, но которая его нашла даже внутри Периметра.
— Тогда почему ты работаешь на них, да не займешься работой на себя, а не на государство? — спросил он. Скиф внимательно посмотрел на Меткого, но перевел взгляд на граненый стакан. Повертев его в руке, он ответил:
— Пробовал. Когда понял, что на службе особо не проживешь, ушел в отставку. Пытался организовать свое дельце, да ничего не выгорело — конкуренты задавили. Вложил все накопленное и в итоге остался ни с чем, жена ушла, хоть я ее и не виню. Ну вот на дворе две тысячи шестой и я, сидя в одной местной забегаловке, по телевизору узнаю о появлении Зоны. Сначала думал ересь какая-то, очередная «сенсация», на которые падки наши журналюги, да оказалось все не так просто. Пару лет перебивался кое-как с одной временной работы на другую, пока со мной не связался один мой знакомый еще по службе и не предложил необычное дело. Объяснил, так, мол, и так, набирается группа рейдеров в Зону Отчуждения, имеется вакансия. Я естественно стал уточнять, дескать, что да как, а он мне говорит, приезжай завтра к семи утра в часть, о пропуске не беспокойся. Приехал как договаривались, зашел в помещение. Народу собралось человек тридцать, кого-то я знал, кого-то — нет, но суть не в этом. Предложили работу за каким-то Периметром в Зоне экологического бедствия, как они ее тогда назвали, чтоб их… Сначала объявили о необходимости людей с реальным боевым опытом для охраны каких-то ученых, собранных из нескольких оборонных институтов, но зачем столько людей, естественно, не сказали. Мы конечно догадались о какой Зоне пошла речь и поначалу удивились, зачем туда для охранения такое число специалистов набирают, но нам отвечали столь расплывчато, что понять толком ничего не удалось. Однако, заявленные суммы, которые они озвучили затуманили мне рассудок, о чем до сих пор жалею. Тогда я был на мели и предложенные деньги казались манной небесной, вот и повелся на эту замануху, а те, узнав, что у меня практически нет родных, так вообще чуть ли не обрадовались, сказали — мягко и ненавязчиво — в моем случае это отличный шанс подзаработать. Без лишних раздумий я согласился, потому как все осточертело до невозможного. Заставили подписать документ о неразглашении, ну и все прочее, в том же духе. Вот так ваш покорный слуга стал военным сталкером. Надеюсь, мои россказни вам не надоели?
Скиф и сам не заметил, как в своем откровении едва ли не пересказал свою биографию, хоть и обошел все лишние детали, что подметил Меткий. Вроде и рассказал о себе, а вроде и нет. Да, у многих ходоков истории схожи и нельзя сказать, что эта хоть чем-то существенно выделялась.
— Ничего, валяй, — ответил Косматый, жуя сухарь. — Просто необычно слушать от сталкера свою историю. Как правило, тема своего прошло — табу, но, как говорится, каждому — своё.
— Знаю, — вздохнул Скиф, — накопилось все вот и решил рассказать. Говорят, изольешь душу другому легче становится.
— И как, стало?
— Не особо. В нашей стране может быть только тяжелей да хуже.
Меткий, молча слушавший, рассказ Скифа, встрепенулся от последних слов.
— Так в том, что с тобой произошло страна виновата? Так ты считаешь?
— А почему я должен думать иначе? — удивился Скиф. — Только не начинай заливать про служение Родине и прочее. Я свой долг ей отдал сполна, а получил за это хрен на блюдце. Мое мнение таково: человек и его страна, Родина, должны друг другу в равной степени. Это движение двустороннее, понимаешь? Ты отдал ей свой долг, так пусть и она тебя вознаградит за твое служение.
— Выходит ты думаешь, что служение Родине строится исключительно на вознаграждении за него?
— Конечно! — Скиф немного повысил голос. — Если ты пол жизни горбатишься на нее, а она в ответ тебе показывает то место, которое у людей расположено чуть ниже спины и выше ног, то где тут справедливость? Неужели ее сын, отдавший ей всего себя без остатка не заслуживает хотя бы элементарного человеческого отношения к себе? Получать за свою работу достойную зарплату, чтобы не думать когда заходишь в магазин, а хватит ли тебе на буханку хлеба. Разве он не достоин хотя бы такого? Наше государство мне ничего не дало, кроме как поддых. Все, чего я с огромным трудом добивался сам, у меня отняли, потому что у нас не страна, а пиршество падальщиков. Даже здесь, глядя на мародеров-отморозков, понимаешь какими невинными они смотрятся на фоне упырей, сидящих во власти и среди моего начальства. Вот ты спрашивал про тех, кто кинул меня. Думаешь, я сам выбирал их себе в команду? Нет, их мне назначило мое «доброе» руководство, хотя я им сто раз объяснял, что ходить в Зону надо только с теми, на кого можешь положиться, но им наплевать. Сидит урод, которого лишь по странному недоразумению не утопили в унитазе после рождения, и говорит: «Пойдешь с теми, кого назначат», хотя сам, гад, знал, что мое требование не преувеличение, а главное мои бойцы, с которыми я до этого ходил в рейды не были переброшены на другие участки и вполне могли пойти со мной. Так нет же, вот тебе двух сучат, пойдешь с ними и все тут. Жаловаться бессмысленно, только хуже будет.
— Послушай, до того, как я попал сюда у меня тоже не было поводов любить наше государство, нашу власть, но я не бросаю в одну кучу их и Родину. Дерьма хлебнул и насмотрелся на выродков разных, но служил я не этим скотам-бюрократам, а своей земле, своему дому.
Скиф усмехнулся.
— Я в отличие от тебя все эти понятия не отделяю друг от друга. Не может существовать государственный аппарат вне Родины, равно как и наоборот. Они — едины. И если какая-то составляющая явно прогнила сверху до низу, то это моментально распространяется на другую. Если государство гнилое, значит и Родина такая же.
