— Нет.
— Так почему вас это волнует?
Я почувствовала уважение к этому неизвестному трезвеннику. Судя по всему, он человек серьезный и решительный.
— Да ведь на шахтах работать некому! — рыкнул Атиус. — Все на войну ушли. Уже неделю как воюют.
Я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться:
— Так та драка…
— Да, одна из баталий, — усмехнулся наш командир. — Управляющий факторией — тряпка и дурак. Твердит, что ничего не может поделать. Мол, боится колдунов.
— Колдуны?..
— Здешние маги. Поговаривают, что они обладают какими-то уникальными методиками. Хотя мне слабо верится: что нового можно придумать в стихийном волшебстве? Так что, ребята, — он залпом выпил кружку настойки, — придется разбираться с этим новоявленным князьком. Как представитель графа Стоцци, я не могу оставить шахты в таком состоянии.
Посидев еще немного, мы отправились спать. Едва закрыв глаза, я провалилась в глухую бездну без сновидений и вынырнула из нее только утром. За стенами казармы стояла темнота: зимние ночи в северных странах очень длинны. Скрипнула дверь — в дом вошел Атиус, принеся за собой дыхание холода.
— Мара, Ал, Най, собирайтесь. Метель закончилась, поедем на переговоры с нашим воинственным вождем.
Мы вместе вышли в морозную тьму. Я полной грудью вдохнула пахнущий снегом и дымом воздух, напомнивший мне о родных Холодных степях. За оградой нас ждали три оленьи упряжки, одна из которых была доверху загружена какими-то мешками и свертками. Ее погонщиком был сам управляющий, при виде Атиуса заметно взволновавшийся. Мы уселись на сани по двое и отправились в путь. Олени ровно бежали по белому полю, выбивая копытами маленькие снежные вихри. Я наслаждалась каждым мигом этого темного морозного утра, чего нельзя было сказать о моих спутниках. Конечно, воины не хныкали подобно изнеженным барышням, но и особого удовольствия не проявляли.
В небе забрезжил поздний рассвет, когда издали послышался звонкий собачий лай, возвестивший о том, что впереди селение. Вскоре показались и остроконечные шатры, над которыми курился дымок. Навстречу упряжкам, потрясая короткими копьями, выбежали двое мужчин, похожих, словно братья-близнецы. Погонщики остановили оленей.
— Куда, однако? — на ломаном всеобщем грозно вопросил тот, что подбежал первым.
— К Ыргыну, важные гости с большой земли, — ответствовал управляющий. — Подарки везут, говорить с вождем хотят.
— Жди здесь, — после некоторого раздумья решил воин, развернулся и зашагал к шатрам.
Второй остался возле упряжек, подозрительно посматривая в нашу сторону. Вскоре гонец вернулся в сопровождении еще нескольких человек, впереди всех шествовал, опираясь на толстый посох с резным навершием, седобородый, богато одетый старик. Его длинная пушистая шуба была белой как снег, голову венчала высокая шапка из такого же меха. На фоне остальных нордийцев, облаченных в невзрачные куцые одеяния и внешне неотличимых друг от друга дед выглядел как лебедь в вороньей стае. Обойдя упряжки кругом и что-то нашептывая, он потыкал посохом в груз, внимательно оглядел всех нас, задержавшись взглядом на моем лице. Потом, безошибочно угадав в Атиусе главу отряда, остановился напротив него и что-то произнес.
— Колдун Нанук говорит, можно идти к Ыргыну, — перевел тот же воин, — если вы не принесли зла в своих душах.
— Скажи Нануку, мы принесли только дары, — помпезно возвестил Атиус, спрыгнув на снег и отвесив старику поклон — достаточно уважительный, но вместе с тем сдержанный.
Ответив тем же, тот поощрительно махнул нам рукой и двинулся в селение. Наш командир отправился за ним, мы трое и управляющий, нагрузившись подарками с упряжки, пошли следом.
Вождь обосновался в самом большом шатре. Сидел возле очага, потягивая из большой чаши исходящий ароматным паром травяной чай. Прямо скажем, он не походил великого воина — маленький, тощий, болезненно сгорбленный. А еще мне не понравилось упрямое выражение истощенного лица. Полубезумный блеск раскосых черных глаз напомнил мне о рогворках — воинах, одурманивающих себя перед боем грибами и травами.
— Приветствую тебя, вождь, — проговорил Атиус. — Прими наши дары.
По знаку мага мы сложили мешки грудой к ногам Ыргына.
— Здесь красивые ткани для твоих женщин, — распинался между тем Атиус, — зеркала, бусы и нитки. Еще мы привезли тебе муку, чтобы женщины могли печь вкусные белые лепешки, сахар, острые ножи для охотников и много других полезных вещей.
Маг замолчал. Вождь встрепенулся, милостиво покивал и с любопытством спросил:
— А жидкий огонь привезли?
При этих словах колдун недовольно нахмурился.
— Мы знаем, что ты его не любишь, вождь, — ответил Атиус.
— Благодарю, человек с большой земли, — во вздохе вождя мне послышалось разочарование. — Чего ты хочешь за все это богатство?
— Только поговорить с тобой, вождь. Попросить твоей помощи.
Колдун, делавший вид, что не понимает всеобщего языка, но тем не менее внимательно прислушивавшийся к беседе, что-то тихо произнес. Ыргын смилостивился:
— Хорошо, я буду говорить.
— Я знаю, что ты делаешь большое дело, — дипломатично сказал Атиус. — Да благословят боги твою дорогу. Но из-за войны мы лишились работников.
— У вас свои беды, у нас — свои, — приосанился вождь.
— Но твои люди подписывали бумагу…
Дальше начался длинный и нудный разговор, иногда больше похожий на перебранку, но чаще напоминавший торг. Мне стало скучно, я перестала вслушиваться и принялась рассматривать внутреннее убранство жилища, время от времени сталкиваясь с изучающим взглядом колдуна.
Беседа, казалось, подходила к концу, вождь все чаще соглашался с Атиусом, а маг сыпал обещаниями и посулами. Но тут вмешался Нанук. Он что-то коротко сказал Ыргыну, тот после некоторой заминки произнес:
— Договорились.
— Значит, ты даешь людей до лета, а я оставляю дары, выплачиваю деньги и сообщаю графу Стоцци обо всех твоих требованиях? — уточнил маг.
— Да. И еще оставь в дар ее, — вождь с некоторой опаской указал на меня.
Это заявление было столь неожиданно и нелепо, что Атиусу едва не изменила его обычная сдержанность. Он немного помолчал, изумленно приподняв белобрысые брови и борясь то ли с гневом, то ли со смехом, потом осторожно переспросил:
