— Браво!
Вернувшись к действительности, я увидела стоящего на пороге Атиуса. Маг широко улыбался и аплодировал:
— Браво, Мара! Ты сумела перейти на следующую ступень обучения. — Усевшись рядом со мной, он поднял опустевший амулет и предложил: — Надень на память. Теперь это просто кусочек резной кости.
— Жестокое испытание, — нахмурился Ал. — А если бы она не справилась и убежала в селение?
— Тогда это стало бы испытанием для вас с Наем. Отправились бы ее выручать. — Посерьезнев, сказал маг. — Я позволил Маре надеть амулет только потому, что верил в ее возможности. Будь на ее месте человек, он не совладал бы с заклинанием Нанука. Но орки отличаются устойчивостью к чарам. К тому же Мара очень сильный антимаг.
— И зачем старик это сделал? — поинтересовалась я.
— Судя по всему, он озабочен улучшением породы. Хочет, чтобы его народ снова стал свободным и независимым. Кстати, завоевание других племен — его идея. Он поит Ыргына травами, от которых у вождя появляется отвращение к ржавке. Правда, действуют его зелья недолго — потребность в горячительном у нордийцев уже в крови. Вот он и решил женить Ыргына на тебе, чтобы получить здоровое потомство.
Я промолчала, мысленно желая Нануку удачи, несмотря на его козни в отношении меня. Потому что если он сумеет захватить власть, то следующим шагом станет выдворение из страны арвалийских торговцев. А это будет справедливо.
— Отдыхайте, — сказал Атиус. — Завтра с утра выступаем. Местный погодник говорит, надвигается еще одна снежная буря. Нужно успеть пройти перевал.
Мы с удовольствием выполнили приказ командира и остаток дня провели в ничегонеделании. Наелись до отвала в трактире и завалились спать.
Насчет утра Атиус высказался слишком мягко. Он поднял нас, когда на небе еще не потухла Ночная волчица [1]. Несмотря на предупреждения мага-погодника, твердившего, что путешествие накануне метели равносильно самоубийству, мы покинули факторию. Не сумев отговорить нас, волшебник с управляющим выделили отряду проводника из местной охраны.
Начало пути казалось спокойным: ветер стих, вокруг воцарилась тишина.
— Нехорошо, — бормотал проводник, — плохо дело…
Ребята лишь пожимали плечами. И лишь я одна мысленно согласилась: в северных краях такое зимнее безмолвие сулит непогоду. Вскоре наши опасения подтвердились. На рассвете с неба посыпались большие пушистые хлопья. Внезапно налетел ветер, подхватил снежинки, поднял сумасшедшую круговерть. Жалобно заржали испуганные кони, и только мой Зверь, привычный к холоду и снегу, продолжал спокойно пробираться сквозь буран.
— Возвращаться надо, пока не поздно, — проводник с трудом перекрикивал вой метели. — Занесет!
— Успеем, немного осталось, — настаивал Атиус. Но его слова заглушил страшный грохот, от мощных раскатов которого задрожала земля.
— Лавина с гор сошла, — пояснил проводник.
Пройдя пару миль, мы убедились в его правоте: перед нами высилась огромная белая гора, похоронившая под собой и перевал, и подступы к нему, отрезавшая все пути к большой земле. Мы оказались заперты в Нордии до весны.
Лэй
Я неожиданно для самого себя широко распахнул глаза, будто кто-то одним рывком выдернул меня из сна. Такое пробуждение обычно случается, если резко толкнуть спящего. Первые несколько секунд я не мог прийти в себя и осознать, где нахожусь. Когда же мне, наконец, удалось собрать разбегающиеся мысли в беспорядочно копошащуюся в голове кучу и с трудом сфокусировать взгляд на одной точке, пришла боль. Не то чтобы она была совсем уж невыносимой — нет, можно назвать ее терпимой. Но все тело ныло, будто я угодил под табун бешеных, диких лошадей, которые по странной случайности меня не растоптали в лепешку, а лишь попинали от души. Не болели, разве что, только ноги. Справившись с приступом боли, я принялся осматривать место, в котором очутился неизвестным образом.
После беглого обследования я выяснил, что нахожусь в довольно просторной пещере. Помещение освещалось несколькими лучинами, воткнутыми в естественные трещины стен. В некоторых местах примерно на высоте моего роста, прямо в камень были вбиты металлические крюки, с которых пышными связками свисали разнообразные сушеные травы — в основном, лечебные. Большинство растений мне были известны, но имелись и те, которые я видел впервые. Высокий потолок покрывала копоть от сложенного из камней очага, находившегося в центре пещеры. Над огнем, на перекладине висел котелок, в котором начинало закипать какое-то варево. Кстати, его запаха я совсем не ощущал. Пол хозяин жилища содержал в весьма относительной чистоте. Везде был разбросан мусор: пожухшие, явно валявшиеся здесь с прошлого года листики, веточки, мелкие камешки и крупные черные перья.
Сам же я лежал на сваленных в кучу ветках вперемешку с соломой и сушеной травой. Все это сооружение напоминало огромное гнездо. Конечно, не королевское ложе, но мягко и удобно. Вдобавок, кто-то очень добрый заботливо обработал и перебинтовал мне все раны.
Тело слегка затекло, и я решил если не встать, то хотя бы попытаться присесть. Попробовал согнуть ногу в колене и… И понял, почему мои ноги не болят. Я их не чувствовал. Совсем. А это могло значить только то, что поврежден позвоночник. Черной волной на меня накатил ужас. Тело сразу покрылось холодным липким потом, к горлу поднялась тошнота. В голове моментально начали возникать картины одна страшнее другой: маг-калека, никому не нужный, нищий, убогий, вынужденный побираться и показывать на ярмарках дешевые фокусы… Это если мне удастся выбраться из этой пещеры. А если нет? Молодой эльф, умирающий в горах от голода… Что за шутки судьбы?! Ради чего тогда я прожил свои двадцать семь лет?! Зачем трепыхался, пытаясь сражаться за свободу?! Впервые в жизни я впал в настоящую истерику. Начал конвульсивно дергаться, стараясь хоть как-то пошевелить ногами. Во всем теле взорвалась дикая боль, но я все равно продолжал попытки расшевелить беспомощные конечности.
— Успокойся, — прозвучал над головой чей-то странный голос. Будто выдавленный из горла, какой-то клекочущий, больше похожий на птичий крик. Голос, абсолютно лишенный каких-либо эмоций и выражения, но обладающий непонятным магнетизмом.
Я сразу же перестал дергаться, ужас ушел, сменившись спокойствием, все переживания моментально испарились.
