— Ладно, уговорил, — примирительно сказал я. — Пару медяков для тебя найду.
— Все выкладывай, не стесняйся, — засмеялся Габри. — Ты-то, оказывается, с душком, приятель. Страшно стало, да?
— Чуть-чуть, — пришлось пожать плечами. — Не привык к грубости. Только нож убери, а то кошель у меня с этой же стороны. Рукой дерну — шкуру попортишь.
— Не ной, все в порядке, — собеседник отодвинул от меня руку со стилетом, я демонстративно медленно потянулся к карману и резко схватил Габри за запястье, одновременно пережимая его и выворачивая в сторону, отводя опасный клинок чуть в сторону. Потом уже было легче. Пират с вывернутой в предплечье рукой выпустил стилет, и он брякнулся на пол. Короткий тычок в печень. Габри почему-то стал оседать на пол.
— Эй, так не годится, — я цокнул языком, удерживая враз потяжелевшее тело. — Тебе еще до дома дойти надо. Двигай…
Габри, раскорячась, послушно засеменил передо мной, страдальчески постанывая. Ну, еще бы: я вел его как нашкодившего пса, взяв на болевой прием. Со всех сторон послышались скабрезные шуточки, на что корсар отчаянно обещал разделаться с ублюдками и вырезать их языки.
Доведя Габри до того столика, за которым сидели заинтересованные типы, я толкнул сомлевшего пирата на скамью, сел сам и обвел взглядом компанию, ледяным голосом спросил:
— Вы кого, дешевки, проверяете? Послали какого-то чмыря, думали на «слабо» взять? Кто дал задание пасти меня?
Пираты, ошеломленные моим натиском, переглянулись. В переговорный процесс вступил самый пожилой из них, умудренный жизненным опытом. Не надеялся на более молодых товарищей, которые могли сболтнуть лишнего.
— Успокойся, парень, — он сделал легкий жест рукой, призывая к переговорам. — Никто тебя не собирался грабить или следить. Здесь каждый знает друг друга, а ты — неизвестная пташка. Бродишь по острову, с людьми разговоры заводишь. Не, мы знаем, что ты прибыл со Свейни для участия в сходке. Хозяин дал приказ: следить за тобой. Чтобы, дескать, не вляпался в коровьи какашки…хо-хха!
— Очень смешно, — сухо ответил я. — Почему такая необходимость за мной подглядывать?
— Важные шишки собрались здесь, вот и смотрят за новичками, — влез, все-таки, в разговор один из приятелей Габри. — Плясун не допускает разборок без его ведома. А вдруг ты шпион имперцев или дарсийцев?
Не верю я вам, ребятки. Какие-то слабые отмазки, рассчитанные на наивных романтиков.
— Стилет этого придурка торчал напротив моей печени, — напомнил я. — А мне не нравится, когда угрожают оружием. Если бы он стоял чуть подальше от меня — дело закончилось бы сломанной рукой. Пусть об этом помнит.
Габри отошел от боли к этому времени, и мрачный от произошедшего, потягивал из кружки пиво.
— Не сердись, брат, — примирительно сказал пожилой пират. — Можешь спокойно ходить по острову, никто не тронет тебя.
Не понравился мне его взгляд. Цепкий, пронзительный, словно обволакивает патокой лживой безопасности. Слова сладкие — а клыки ядовитые. В полной уверенности, что мои приключения еще не закончились на этом, я без прощания встал и покинул компанию. Хозяин таверны, сохраняя на лице бесстрастность, пододвинул ко мне недопитый бренди.
— Мужик, который с тобой разговаривал — один из головорезов Плясуна, — почему-то решил сообщить мне «радостную» весть бородач. — Зовут его Шур. Выполняет грязную работу. Легко завалит человека по приказу своего фраймана. Осторожнее с ним.
— Как я могу быть осторожнее, если сейчас мне придется идти через лес в форт? — пробурчал я, допивая напиток. — Сам вижу, что гадюка редкостная. И, как назло, никого из своих не вижу. Где болтаются — ума не приложу.
— В борделе, где же еще? — ухмыльнулся бородач. — Подожди, я тебе кое-что дам.
Он нагнулся и около минуты что-то искал под стойкой. Выпрямился с небольшим фонарем, прикрытым запыленным стеклом. Поставил передо мной и объяснил, что я могу взять его, чтобы дойти до форта. В темноте, да еще в незнакомом месте легко заплутать. Авось поможет. Только надо ударить по донышку и активировать кристалл, который даст необходимое освещение.
— Спасибо, я верну, — с благодарностью кивнул я. — Как только с делами закончим.
Бородач ничего не успел сказать, как отвлекся на шум в дверях. На пороге стоял парень в штормовом плаще, переминаясь с ноги на ногу. Стянув шляпу с головы, он заорал, пуская слюну по краешку губ:
— А вот и я, благородные фрайманы! Не ждали, засранцы? Где моя выпивка?
— Слюнька! Ты какого дьявола здесь делаешь? — захохотали за столами. — Почему свой пост покинул?
— А хера ли там делать? — грубовато ответил парень, широко шагая между рядов. — Такая волна поднялась в проливах, что ни одна паскуда не прошмыгнет мимо постов! Чего расселся, дай место!
— Наш местный дурачок, — тихо произнес хозяин таверны. — Почему его Плясун терпит — загадка для многих.
Тем временем умалишенный цапнул одного из сидящих к нему спиной пирата за плечо и резко дернул. Тот, не ждавший такого приема, слетел на пол. Новый взрыв смеха потряс таверну.
— Узнает Плясун — шкуру твою на реях развесит, — сказал кто-то.
— Слабо ему, — жадно припав к чьей-то кружке, сказал Слюнька. — Он Тиру слушается, а Тира меня любит.
Смех поутих. Мне стало совсем интересно. Что за дурачок такой, которому позволяют так разговаривать? Прилюдно трепать языком за спиной хозяина? Да еще про его бабу говорить подобным образом? Нет, не может быть, что такая эффектная девушка, если ее действительно правдиво изобразили на флаге, проявляла какие-то чувства к слюнявому придурку. Значит, в словах парня крылся совсем иной смысл, недоступный пиратам. Да ну, какой смысл? Обычный треп идиота, не понимающего, о чем болтает.
Слюнька тем временем осушил кружку, с грохотом поставил ее на стол и отыскал взглядом хозяина, заорал:
— Давай еще выпивки! Я замерз, как ублюдочный пес!
И вдруг заметил меня. Мне показалось, или Слюнька едва кивнул мне головой? Да ну, не может такого быть! Мерещится от усталости. Даже не пожрал как следует.
— Ладно, я пошел, — нужно было торопиться, пока совсем не стемнело. Подхватив фонарь, я легонько ударил по его донышку, отчего произошло воспламенение крошечного фитиля от активированного амулета. Попрощавшись с бородачом, покинул славное заведение.
Погода не радовала. С моря тянуло промозглой сыростью, накрапывал мелкий дождь. Он уже достаточно смочил землю, но никак не мог обрушиться с небес сплошной водяной завесой. Словно чего-то ждал. Запахи водорослей и гниющей рыбы ощутимо будоражили обоняние. Я поспешил вдоль пирсов в ту сторону, откуда пришел днем. Главное — найти тропинку. Пусть дорога будет длиннее, но я ее уже проходил.
Яркий огонек прекрасно справлялся с густыми сумерками. Он освещал дорогу, благодаря чему я быстро дошел до развилки, сориентировался, чтобы не ушагать на ристалище, и продолжил путь. Показались крайние домишки, плетень, вдоль которого я шел днем. Ветер грозно шумел в кронах деревьев, и к ним примешивался осторожный шорох моросящего дождя. Проплутав в хитросплетениях сараев и жилых домов, мне, наконец, удалось выйти к стенам форта. Чтобы охрана не приняла одиноко шагающего по дороге человека за ночного супостата, я замахал фонарем.
Над островом полыхнула молния, осветив мрачно нахохлившийся форт. Через мгновение раскат грома больно ударил по ушам, и тут же дождь хлынул со всей дури, окатив меня, как из ведра. Впрочем, я и так уже был мокрый. Непогода лишь подстегнула к быстрым действиям.
Я уже был возле ворот, которые никто и не собирался открывать. Замахнувшись ногой, чтобы врезать по дубовым створкам, я поскользнулся на мокрой глинистой земле, и не обратил внимания на расплывающуюся в дожде фигуру, выросшую рядом со мной. Тяжелый удар по затылку кинул меня вниз, лицом в лужу. Я инстинктивно выставил руки, смягчая падение, и в то же мгновение погрузился в небытие.
***
— С ним ничего страшного, миледи, — мужской голос плавал в неподвижности, то приближаясь, то отдаляясь от меня, скрючившегося где-то в темной и непроглядной патоке безвременья. — У кого-то, к счастью для молодого человека, руки корявые. Неудачно приложили дубиной по голове. Жить будет. Кровь я остановил, края раны сшил.
