Космопорт «Курумоч», 27 июля 2537 года, вечер
Обещанный глайдер прибыл вовремя, я как раз успел сдать номер строгой консьержке и перетащить пожитки к подъезду. Верткая машина сине-белой корпоративной окраски приземлилась буквально у моих ног, багажник приветливо распахнулся, и мне осталось лишь закинуть туда чемодан. В щегольском костюме и с клеткой кота в руках я чувствовал себя немного скованно, но водила оказался парнем бывалым — и не такое видывал, особенно когда готовых клиентов с гулянок развозил. Я кое-как втиснулся на заднее сиденье, пристроил напарника рядом, послав ему успокаивающий мысленный импульс. Тот в ответ нарисовал умильного котенка, скребущего лапой закрытую дверь, но я оставил нытье без внимания: все равно до космопорта добираться как-то надо, и глайдер не самый плохой вариант. Водила понимающе ухмыльнулся и рванул с места в карьер, резко набрав высоту. Желудок стремительно ухнул в район пяток, но вскоре от неприятных ощущений не осталось и следа — я отдался упоительному чувству полета. Петрович беспокойно метался по клетке и утробно подвывал: он с младенчества не любил две вещи — летать и мыться.
Против ожидания водила направил глайдер к видневшимся вдалеке свечкам небоскребов, хотя я был уверен, что нам в другую сторону. Однако спорить не стал, мало ли какие у него резоны.
— Еще одного пассажира заберем, — пояснил он через некоторое время, не вдаваясь в подробности.
Пунктом назначения оказался давешний офисный центр, вернее, его крыша с шикарным пентхаусом и вертолетной площадкой. И знаете, я ничуть не удивился, когда из стеклянных дверей показалась Галя Рыжик. Сопровождал ее сам Дмитрий Евграфович, нагруженный парой увесистых баулов.
— Добрый вечер! — поздоровался я сразу с обоими, но наглая девчонка жест доброй воли с моей стороны проигнорировала.
— Добрый, — пропыхтел Дмитрий Евграфович, сваливая сумки в багажник. — И счастливого пути! Надеюсь, путешествие будет приятным.
Девушка, всем своим видом показывая, что очень в этом сомневается, устроилась на переднем сиденье. Водила галантно захлопнул дверцу и, что называется, поддал газку. Вертолетная площадка ухнула вниз, и глайдер заложил крутой вираж, выходя на курс. Галя фыркнула, оценив манеру пилотажа водилы, и тут же сморщила нос, подозрительно уставившись на клетку.
— Только не говорите, что у вас там кот! — прогнусавила она и чихнула.
Блин, только этого нам не хватало! Неужели в наш век всесильной медицины она страдает аллергией? И на кого — на кошек! Не могла на чем-нибудь попроще остановиться, на пыли там или тополином пухе…
— Апчхи!!! У бас дам дочно кот! — Девушка со страдальческим видом извлекла из сумочки влажную салфетку и принялась промокать слезящиеся глаза. Правда, помогло это мало, а тут еще и нос начал предательски хлюпать. — Ну как же так! А-а-апчхи!!! Дасморк еще! Нет, я так не могу! Знала бы я, что у вас кот, ни за что бы не согласилась ехать вместе!
— Дмитрий Евграфович говорил ведь, что я фелинолог, — попытался я разделить ответственность с вербовщиком. — А почему вы не сказали, что у вас на кошек аллергия?
— Да откуда я могла знать, что фелинолог — это с котами связано? — сделала большие глаза Галя. С учетом покраснения и непрерывно катящихся слез видок у нее был еще тот. — Хотя подозревала, были ассоциации с кинологами. Апчхи!
Хочешь не хочешь, а с каютой придется как-то решать вопрос. Трое суток в одном помещении с нами она однозначно не выдержит. Но и Петровича сдавать в багаж я не собираюсь. Весь оставшийся до космопорта путь девушка тихо страдала, то и дело утирая слезы и чихая, а я по мере сил боролся с чувством вины. В конце концов, не выбрасывать же Петровича из глайдера? Могла бы и предупредить…
Когда летательный аппарат аккуратно примостился у пассажирского терминала и водила разблокировал дверцы, Галя пулей вылетела из салона. Самолично нырнула в багажник и с некоторым трудом поволокла баулы к стойке регистратора. Долго она там не задержалась — буквально через пару минут гордо прошествовала в посадочную зону. Глаза у нее слезиться почти перестали, но нос все еще предательски хлюпал.
Я извлек чемодан на свет божий, подхватил клетку с Петровичем и попрощался с водилой. Тот незамедлительно прыгнул в глайдер и умчался куда-то вдаль, причем маневрировал куда аккуратнее, чем в санатории, — видимо, диспетчеры космопорта воздушного хулиганства не поощряли.
Я вздохнул тяжко, однако времени решил не терять — от сложного разговора все равно не отвертеться. Остановившись у стойки, я пристроил клетку на пол и улыбнулся миловидной девушке-оператору:
— Добрый день! У меня возникли кое-какие сложности, вы не могли бы мне помочь?
— Здравствуйте! — профессионально скрыв озабоченность, отозвалась та. — Постараюсь сделать все, что в моих силах.
— У меня билет на «Саратогу», восьмичасовой рейс. Я хотел бы поменять каюту, желательно на одноместную.
— Все каюты заняты, — немедленно отреагировала операторша, стрельнув глазами на скрытый от меня монитор. — Извините, ничем помочь не могу.
— Понимаете, это не прихоть, — вздохнул я. — Помните девушку, которая прямо передо мной регистрировалась? Так вот, мы летим с ней в одной каюте. Со мной питомец, а у нее тяжелейшая аллергия на кошек. Думаю, лучше разрешить ситуацию сейчас, чтобы на старте не было неожиданностей.
— Вообще-то вы должны перевозить животное в специальном контейнере в специально оснащенном помещении. На «Саратоге» такой отсек есть, — недоуменно посмотрела на меня собеседница.
Вместо ответа я извлек из кармана Петровичев идентификатор. Девушка воткнула пластиковый прямоугольник в щель сканера, потратила несколько минут на чтение и без возражений взялась за инфор:
— Диспетчерская? Срочно пришлите квартирмейстера с «Саратоги», возникла проблема с размещением специфических пассажиров.
Что ей ответили, я не расслышал, но девушка поспешила меня успокоить:
— Подождите несколько минут, сейчас подойдет лейтенант Бернс и что-нибудь вам посоветует.
Упомянутый лейтенант явился удивительно быстро. Выслушал мои объяснения, поглазел на Петровича и глубоко задумался. Результатом интенсивной мыслительной деятельности делиться не спешил, взвешивая все «за» и «против», но в конце концов решение предложил:
— Уважаемый Олег Игоревич, во-первых, я от лица команды лайнера «Саратога» приношу вам извинения за доставленные неудобства. Во-вторых, с прискорбием должен сообщить, что свободных мест нет. Я могу попытаться договориться с кем-нибудь из пассажиров о замене, но на это нужно время. Придется вам часть пути делить жилище с госпожой Рыжик.
