– А чего вернулся?
– Бежал, – объяснил Жулин. – Но лучше бы остался там. Пришельца отправили в медсанчасть, дав ему сопровождение. «Чтобы опять не унесли», – пояснил нам подполковник Мордвинов. Астронавт попал в распоряжение майора-начмеда по кличке Пиночет, популярного тем, что он частенько переживал мгновения гневного затмения. Сей доктор отлавливал курсантов, курящих у медсанчасти, и заставлял их сжирать бычки прямо так, непотушенными. Нужно ли говорить, что Диму он быстро поставил на ноги! Говорят, начмед хотел ложкой и отверткой сделать больному лоботомию, узнав, что с высоты пятисот тысяч километров было хорошо видно, что подполковника он так и не получил. Но Дима вовремя вспомнил, что это был не начмед, а начфин. В связи с появившимися смягчающими обстоятельствами Пиночет статус лечения понизил и повелел встромить аутлендеру по уколу пенициллина без новокаина в каждое полушарие. В ту ночь, говорят, не спала вся медсанчасть и еще десяток гражданских многоэтажек по соседству. Все были потрясены и смяты тем, как быстро Пиночет обучил Диму джиге. Есть такой ирландский танец.
– И что после с космонавтом было?
– Диму я больше не видел. Но, зная о ценности его персоны для внеземных цивилизаций, могу с уверенностью заявить, что сейчас он смотрит на меня и стучит инопланетным тварям о моей слабости – непреодолимой тяге к красивым умным женщинам. Так что в ближайшие месяцы мне придется сперва выяснять, что там у дамы внутри, и лишь потом вести ее в кафе или на выставку скульптур, изготовленных из некрашеных корней. Я патриот и просто так космическим хищникам не дамся.
Все медленно полегли на землю.
– Женщины, да еще и красивые!.. – с сарказмом выдавил Маслов. – Сейчас бы просто конфету. «Дюшес», леденцовую.
Еще семь секунд Стольников слышал только едва ощутимый стук молоточков в ушах. Кругом было тихо, как в раю.
А потом на поляну перед «зеленкой», трусливо поджимая хвост, выбежал шакал. Самый обычный, каких Стольников видал в Чечне десятки раз. Он заметил людей раньше, чем они его, встал в полусотне шагов от группы, разместившейся на траве, поднял морду и повел носом. Потом вдруг напрягся и прижал уши. Стольников заметил, как шерсть на спине животного слегка поднялась. Шакал замер.
«Он увидел не только нас», – понял Саша.
Вслед за этим случилось то, что заставило разведчиков забыть обо всем, кроме одного – где лежит оружие.
– В ружье!.. – прозвучал хриплый от волнения голос Жулина.
Саша вскочил на ноги и развернулся. «Зеленка», до этой минуты занятая вроде бы только его группой, ожила и выпустила из своей глубины боевиков, одетых в форму грузинского спецназа.
Люди убитого Вакуленко, руководимые кем-то из офицеров, оставшихся в живых, двигались по лесу полукругом, и майору была хорошо понятна цель этого движения. «Грузины» сжимали разведгруппу в кольцо.
– К бою!.. – прокричал Саша. – Одиночными – огонь!
Разведчики выстрелили вразнобой. В ответ застучали очереди, и Стольников различал среди них ударную дробь ротных пулеметов. Люди Вакуленко имели американское оружие. Значит, пулеметы – это М60. Их хрипловатый лай отличался от российских ПК, работавших с тяжеловесным стуком.
Стольников смотрел на холм, с которого спускались «грузины». Они вытесняли разведчиков на открытое место, и его пронзила мысль о том, что все очень похоже на то, как одиннадцать лет назад его точно так же выдавливала на равнину из «зеленки» банда Алхоева. В тот день он впервые вошел в Другую Чечню.
– Не отходить! – приказал майор, понимая, что пятиться некуда.
При каждом откате до очередной ложбины он будет терять людей. Стольников знал это, решил вкопаться в землю и биться до последнего.
«До чего последнего-то? – подумал он. – Человека или патрона?»
Людей было мало. Патронов, если учесть обстоятельства и плотность огня наступавших, не хватит и на час боя.
Но он принял решение остаться в «зеленке».
Тут вдруг потянуло холодком. Как будто по волосам его, играясь, прошелся ветер. В горячке боя майор это едва заметил.
Следом в лицо ударила горячая волна. Он не успел закрыть глаза, и боль в них была такой же мерзкой, как и привкус меди на губах. Стольников машинально пополз назад, чуть приподнялся. Меньше секунды прошло с тех пор, как перед ним появился шакал. Саша открыл глаза.
Мимо него пронеслось что-то огромное, похожее на ствол дерева, очищенный от сучьев. Майора на миг накрыла тень. Это что-то ломало кустарник, врезалось в шакала, снесло его с ног, и он полетел в сторону разведчиков. Так ветер сдувает со стола легковесную статуэтку из пластмассы.
Стольников едва успел увернуться. Визжащий шакал пролетел мимо него, почти коснувшись лица оскаленной мордой. В этот момент какая-то сила крутанула майора так, как будто кто-то перекинул его через бедро в борцовском зале. Он перевернулся и увидел, что в ста метрах за местом их привала, в глубине «зеленки», взорвался воздушный шар, наполненный красной краской, в мгновение ока расцветившей кусты.
Саша понял – это огонь.
Он услышал треск деревьев, разлетавшихся в разные стороны, словно хворост. На том месте, где они росли, теперь замерла огромная красная сфера.
Только сейчас майор услышал взрыв, раздирающий его барабанные перепонки. «Зеленка» встрепенулась, бросила ему в лицо все свои звуки, увеличив их мощность до максимума.
Объемный взрыв огромной силы поднял землю на высоту десятиэтажного дома, оглушил разведчиков и разметал их в стороны, забил землей рты и ноздри. Бойцы даже не пытались понять, что произошло.
Стольников кувыркался в воздухе как плюшевый медведь, брошенный ребенком. Его ударило о землю, засыпало ветками и дерном. В эти мгновения ему казалось, что его хоронят заживо.
Трещали падающие деревья. Сучья, похожие на обглоданные кости, комья земли, кубометры дерна – все это находилось в воздухе. Звуки перемешивались с цветом, с оглушительными криками своих и чужих.
Закрываясь рукой, Саша посмотрел перед собой.
Перед ним стоял «грузин». Вместо головы на его плечах торчал обрубок шеи, из которой бил черный фонтан.
В воздухе по-прежнему крутились куски человеческих тел, толстые сучья, сломанные, словно спички, взлохмаченные корни деревьев, вырванные из земли. Все это ударялось друг о друга, то исчезало в земляной каше, то снова появлялось.
Стольников понял, что эпицентр взрыва находился далеко от места привала, и облегченно выдохнул. Хотя насчет облегчения сказано слишком сильно. Воздуха ему по-прежнему не хватало, грудь болела от ударной волны, голова гудела.
