А Проф мой уже дверцу раскрыл и внутрь Бога влез.
И там, внутри Бога, что-то давай гудеть, звенеть. Сзади крики просто оглашены! А я на Бога прыг и ползти. Как до брюха долезть, внутрь гля – Проф висит в ремнях, ноги на железные ступки поставил, двигает ими, руки тоже двигает… И Бог вслед за ним движется! Потому что никакой он не Бог, конечно, а «Шагоход Экзоскелетный Многоцелевой».
– Дрым, извини, ты тут просто не поместишься, – сказал Проф.
Не помещусь, так не помещусь. Я тогда по боку ШЭМа – и на плечо его влез. А вокруг кричат, стреляют, пули по железу: цок, цок, цок.
ШЭМ широко шагает. Частокол сломал, нео тоже ломает, которые на пути. Совсем в лепешку их давит. Плечо широкое у него, как кровать. Только тверже. Я на плече удобно разлегся, автомат зарядил и гашу нео вокруг без жалости. Не люблю я их, нео. Хоть и сам нео. Тупые они.
Вот дошли мы до врат, и тут слышу: внизу Проф ругается. Сквозь грохот его голос доносится:
– Заело! Неужели не выберемся?! Нет – левый манипулятор слушается! Держись там, я стреляю!
Тут ШЭМ левую руку подымает, а у нее в месте пальцев – пушка. ГРУХ! И нет ворот. Теперь легко идти можно. Вот идем. А со стены на плечо ко мне Хруз прыгает. Визжит так, кричит: «Ага, ты мне сразу не нравится!»
Ну, так и что, я ж не самка, чтоб всем нравиться. Он на меня дубинкой, а я ему – пяткой в брюхо. И на землю сбросил. ШЭМ на него едва не наступил, но Хруз – юркий подлец, вбок укатился, ускользнул.
Так и ушли с Горы. Нео вслед еще бежали недолго, без вожака они немного могут. К тому же ночь уже, нельзя на пустырь – там зубастеры ночью охотятся, опасно.
Ну, кому нельзя, а кому и можно. Вот нам с Профом – можно. Мы через пустырь гордо прошествовали, Проф даже пару раз из пушки стрельнул. Для острастки.
Потом стал кричать мне снизу:
– Не уверен, что до базы дойдем! Может зарядки не хватить!
Но все же хватило ее. На рассвете по Гиблому болоту прошли, а в самом его центре – база. Заброшенная, там мы со Профом живем. Сюда ни маркитанты, ни кремлевские – никто не ходит. Слишком место гиблое. А мы – и входим, и выходим… такие мы.
На базе много всего. Оружие, припасы. Раболатория. В ней Проф работает, а я больше за порядком слежу. Охраняю, охочусь. Хотя на базе припасов хватает в железных банках да и прочих, но я мясо пятнистых болотных крыящеров очень уважаю.
Вот, поставили ШЭМа в ангар, что на минус-втором этаже, включили прожекторы ярко, обошли со всех сторон. Хорош братишка ШЭМ! Прожекторы и другое на базе от подземного источника работают, Проф говорит: он называется термальная станция.
Проф все руки потирает, радуется. Хотя и пожаловаться не забыл:
– Вот же, как ты крепко проволоку закрутил, Дрым. У меня кисти почти отнялись. И едва ее порвал. Лучше надкусывать надо было.
– Если б лучше – заметить могли, – говорю резонно.
– И очки жалко – дикарь забрал! Ладно, новые сделаю, линзы в лаборатории еще есть. Ну, как тебе наш шагоход? Экспериментальная модель, в серийное производство они так и не пошли. Работу пушки ты видел, там еще огнемет, только сейчас бак пустой. И еще циркулярная пила. В правом манипуляторе – выдвижная газовая горелка и пулемет. Даже патроны есть. Лентоприемник заело только, но с этим мы разберемся.
Я кивнул:
– Хорош Железный Бог. Ходок. Какой путь прошел – и всего за ночь. Циливизация все ближе.
Про нее Проф мне давно рассказал. Он меня детенышем нашел на болотах и выходил. Воспитал. Теперь мы с ним оба циливизацию восстанавливаем. Циливизация – это когда много еды, много самок, всего много. И безопасно. Вот у нас на базе почти что циливизация, только самок нет.
– Так что, – спрашиваю, – поможет нам ШЭМ циливизацию восстановить?
Профессор мой пожал плечами:
– Он-то сам по себе не поможет, но вот технология… Это сила, Дрым. Она – настоящий бог. Вернее, богиня. А шагоход, одно из ее детищ. И в совокупности с другими технологиями, которые мы тут собираем… может, что-то у нас и получится с цивилизацией.
Это правда – собираем. А что еще делать? Людов жрать, нео стрелять… Это для тупых. А я, нео, умный. Поэтому за мной будущее, а не за всякими дикарями.
Владислав Выставной
Поединок
Крохотная искра проскочила в вакууме, встряхнув, словно дефибриллятор, мертвые электрические цепи.
Спустя годы после того, как перестал поступать сигнал из бункера Национального управления рекогносцировки, разведывательно-диверсионный спутник «Центурион» перешел в режим консервации и с тех пор неуклонно сползал со штатной орбиты. Около сотни витков назад аппарат вошел во внутренний радиационный пояс Ван Аллена, и обветшавшая защита от излучения дала сбой. Миллионы заряженных частиц высокой энергии сработали спусковым механизмом, запустившим спящую электронику.
Ожили, разогреваясь, микросхемы, тихо проспавшие две сотни лет. Беззвучно задвигались, разгоняясь, гироскопы системы ориентации. Активизировался миниатюрный ядерный реактор, выходя на рабочую мощность, машина запустила режим тестирования систем.
Спустя час после череды перезагрузок компьютера и запуска дублирующих систем взамен вышедших из строя, спутник приступил к выполнению поставленной задачи. Привязываясь к звездным координатам, хищно повернулся в ледяной пустоте многотонный корпус в потрепанном коконе защитного кожуха. В поверхность планеты жадно уставились радары, инфракрасные и радиационные датчики, холодно сузились «зрачки» оптических приборов.
Бездушный взгляд рассматривал проплывавший внизу город. Не город – его руины. Если б машина могла испытывать эмоции, сейчас она ощутила бы жестокое удовлетворение – это был вражеский город.
Но спутник не в состоянии ощутить радость победы. Его назначение – выполнять боевую задачу. Компьютер выдал директиву «бета». Это означало переход к самостоятельным действиям ввиду отсутствия связи с командным центром. Оставалось найти подходящую цель.
* * *
Ему повезло. Обнаружить в руинах уцелевший компьютер – удача почти невероятная. Конечно, неизвестно, функционировало ли устройство – аккумулятор сдох многие годы назад. Но сама машина – армейский ноутбук в мощном защитном корпусе из титана и пластика – выглядела, как новенькая. Кремль не пожалеет нескольких ампер драгоценной энергии, чтобы прикоснуться к тайнам канувшего в небытие великого прошлого. Вообще, Книжник не смог бы сказать, какой именно информации он ждал от этой машины. Но то, что ноутбук был тщательно спрятан, укрыт слоями истлевшей пластиковой пленки, кирпичом и бетонными блоками, намекало на то, что содержимое толстого, прорезиненного кейса имело определенную ценность. По крайней мере для того, кто его спрятал. Теперь уже невозможно понять, кому принадлежал компьютер – агрессорам или защитникам Последнего Рубежа. Все это можно будет узнать, лишь если удастся запустить систему. Работу с подобной аппаратурой Книжник представлял себе смутно. Но надеялся на помощь древних книг и природную смекалку.
