Да Бог с ним, с Кротом. Санька для меня – особая статья. Убей, не скажу, что в нём такое мне приметилось. Только вот липнет он ко мне, а мне будто маслом по сердцу. Хотя ко мне вся деревенская малышня вяжется. Мать говорит, что характер у меня мягкий. Ну, это как сказать. Хотя, ежель с Вишней сравнить или там со Шпалой – да, мягкий. Ещё какой мягкий. Только с Санькой всё равно – особый случай. Я для него типа брата старшего. Ну а Санька мне… Луч света в тёмном царстве. Лучше и не скажешь…
Посему хватит пугать ребёнка, пора сбрасывать газ. МТ нёсся по узкой улочке, стрелка спидометра ползла к шестидесяти, мотор успокаивался, осваивая четвёртую передачу. В принципе, тут за глаза хватило бы третьей, однако я видел, как Санька пугается громкого рокота движка, и теперь тихонько шёл на малых оборотах.
Малыш и в самом деле успокаивался. Его напряжённые плечи потихоньку расправлялись, спинка, судорожно вжатая в мой торс, вновь оживала, выпуская спрятанные в ужасе лопатки.
- Ну, как, не страшно? – наклонился я к Саньке. Ветер бросил мне в лицо светлые шелковистые волосы, пробежавшие по моей щеке пушистой белкой.
- Нет! Нет! – восторженно заорал Санька, перекрикивая шум ветра. И тут же опомнившись, поправился: - Только не гони!
- Не буду,- согласился я. Мне действительно не хотелось больше пугать Саньку. Мне нравилось чувствовать его доверчивое тело, мне нравилось, когда его волосы ласкали мою щёку, и ещё – мне нравился Санькин смех. Мне хотелось, чтобы Санька смеялся всегда.
Зверь весело летел вперёд. Котлы аккуратно отрабатывали свою мелодию – мелодию приглушённого рокота и стрекотания кузнечиков, мортёры мягко принимали неровности дороги, и даже глубокий сухой песок ничуть не мешал ходу. Мы просто неслись по прямой, подминая его под себя. Тяжёлая машина шла прямо, уверенно и прочно. Мне почти не приходилось удерживать руль – мои руки просто лежали на чёрных ручках, и всё. Заборы вскачь проносились мимо, разные: деревянные, металлические, крашенные, ржавые, новые и ветхие. В зеркалах заднего вида клубилась поднятая нами пыль.
- О-го-го! – восторженно орал Санька, сползая на пригазовках с бака на мои колени. Ветер уже солидно хлестал по глазам, и мне приходилось зажмуривать их, чтобы как-то следить за дорогой. Саньку, казалось, ураган не смущал.
Я резко выщелкнул передачу. Мотор взвыл и потихоньку стал утихать, работая вхолостую. Зверь снижал скорость, и стрелка спидометра медленно, но верно ползла с шестидесяти к нулю. Впереди перегородил дорогу заслон из малышей. Сбивать кого-то мне вовсе не хотелось, а ребятня, по всей видимости, не собиралась меня пропускать. Я знал их тайные желания: забраться в седло и пронестись с ветерком по посёлку. Любой парень об этом мечтает. Даже если ему всего семь лет. Я тихонечко стал притормаживать.
МТ сбавил скорость и послушно затормозил, оставляя за собой длинную полосу. Толпа ребятишек мигом обступила нас с Санькой.
- Петь! Меня возьми!
- Меня! Меня, Петь!
- Ну-ну. Счас – всех! Только коляску прицеплю… - отбивался я. Сашка весело смеялся, не допуская, однако, попыток стащить его с бака, предпринимаемых наглой ребятнёй. И тут, откуда не возьмись (тоже мне фразища! Известно откуда – из дому припёрся!) материализуется передо мной дружок мой закадычный, Васька. Но это для формы Васька, у нас он завсегда Босой. Я даже подозреваю, что большинство пацанов уже и не помнят, как там Босой по документам проходит. Босой да Босой. Как я – Птица.
- Привет, Птица. Намылился куда? – подал голос Васька.
- Да вот на обкатку вывел. Чего-то клапана барахлят… - соврал я, дабы не создавать ненужный ажиотаж.
Желания цеплять на себя Босого у меня никакого не было. Колымагу свою я ради Саньки вытянул. Левые грузы мне ни к чему. Однако Босой так не отвяжется, не тот тип.
- Что, старик разрешил, или как? – наглел Босой.
- Ненадолго,- гнул я свою линию.
- Слышь, чего в холостую гонять! Ты меня на Болото подкинь, лады? – откровенно раскатал губу Босой.
Вообще-то отказывать приятелям, тем более таким, как Босой, у нас не принято. Это может быть неверно истолковано. Раз друг просит – нужно сделать. Поди потом, объясни каждому, как ты какого-то сморкача катаешь, а на друга тебе бензина жалко. Поэтому спорить я с Васькой не стал, просто кивнул ему на заднее сиденье:
- Ладно, давай.
Босой долго себя упрашивать не заставил, прытко запрыгнул на седушку и устроился там почище крымского хана. Малышня разом расступилась, осознав, что больше ей тут ловить нечего.
Я газанул, выруливая в образовавшийся просвет, и чёрный зверь рванулся вперёд, взрывая песок задним колесом.
Троих он нёс также легко, как нас с Санькой. Разве что четвёртую я больше не включал: на Болото на четвёртой не доедешь. Тут больше дави на тормоз, нежели на газ, поэтому я скоро щёлкнул третью, а затем перешёл на вторую. Впрочем, продираться по бездорожью на МТ было сущим удовольствием. Тяжёлая тварь бежала по лугу, как по асфальту, уминая под себя кочки и кротовые ямы. На крупных буграх нас слегка подбрасывало, мелкие же просто игнорировались, укатываясь передним колесом. Какой-нибудь доходяга вроде «Восхода» давно уж встал бы на «уши» да заглох – ехали мы по натуральному болоту, чтоб тянуть по этой местности троих, да ещё тяжеленную бандуру, нужно было иметь не хилый движок. На ИЖе ещё ничего, как-то прорвёшься, хотя и не всегда. Босой раз так сел, что пришлось вчетвером его вытаскивать. Уселся его «ишак» на трубы, вырыл буксой яму здоровенную, и устроился, как корова в трясине – ни туда, ни сюда. Чуть грыжи не позарабатывали, его вытаскиваючи.
Мой не садился. Шёл на второй, мягко, уверенно. Можно было и третью щёлкнуть, да Санька пугать не хотелось: не асфальт всё-таки. А Санька как-то полностью расслабился, осел. Это бывает, когда технике доверишься полностью. Веришь ей… Знаешь – вытянет, выдюжит, не подведёт. Это – как петь вместе. Кайф великий…
А вот за тем холмом – там уже Болото. Там и тропка есть, от нас она крутая, а со стороны озера – пологая. Спускается сверху прямо к воде. Вот сейчас и пришло время показать, что такое летать по - нашенски… Будет что Саньку в городе вспомнить.
Я прибавил гари и врубил третью. Назад я даже не взглянул, и в зеркало было неплохо видно, как полетели комья земляные в разные стороны. Санька откинулся назад, или его просто прижало ко мне ускорением, и почти лёг на мою грудь. Я начал разгоняться… Стрелка спидометра поползла к шестидесяти… Многовато для такой дорожки, но тут иначе нельзя: заглохнет техника на склоне – и хрен ты её удержишь с двумя пассажирами… Так, теперь не хлопай пастью: давай ровно наискось, как раз по тропке, да не слети с неё – слизганёт по траве переднее колесо – и «привет»! Санька молчал, боясь даже криком помешать нашему шаткому равновесию. Тропка вдруг стремительно вильнула в сторону, и меня прошиб холодный пот до самого копчика: не выровнять… Однако через секунду вздохнул с облегчением: слава те, Господи, пронесло, не валяемся кверху лапками в кювете… Босой что-то орал, то ли подбадривал, то ли матерился. Впрочем, Босой ещё тот отморозок: он тут на своём «Ишаке» на полном газу летал, и раза два стремительно спускался вниз кубарем вместе со своим драндулетом. Как себе шею не свернул – загадка. Впрочем, дуракам везёт… А мне нужно быть на стрёме: у меня Санька на борту.
