Чуха как ни в чем не бывало нетерпеливо приплясывал рядом:
— Ну, что там? Чего копаетесь?
— Отвянь, ты домой уже ехал.
— Пацаны, чую, что нам в натуре повезло. — Череп поднатужился, и ящик сдвинулся с места.
Следопыты оттащили сейф на середину блиндажа. Борман похлопал ладонью по его ржавой крышке.
— Хорошо бы орденов побольше. Если на гимнастерках наград нет — значит, тут хранили.
Чуха, не дожидаясь указания, быстро сбегал к палатке за ломом, которым и поддели изъеденную коррозией дверцу. Проржавевшие петли не выдержали, дверца открылась. Спирт жадно перерыл ворох пожелтевших бумаг.
— Да тут одна макулатура. Документы, бланки. Что за люди — умереть по-человечески не могут. Не думали они о потомках.
Спирт выгреб груду документов на землю, раскидав их ногами. Ничего ценного не было, одна «макулатура». Череп поднял толстую стопку бланков наградных листов и недоуменно повертел пожелтевшей бумагой:
— Борман, а это продать нельзя?
— Да кому эта хренотень нужна? Военники, комсомольские билеты — только если в Музей боевой славы. Если бы еще документы секретные были, а это так — туалетная бумага.
Спирт пошарил рукой по углам сейфа и достал последнее, что в нем оставалось, — картонную коробочку с патронами к нагану. Повертев трофей, он кинул его Борману.
— Тебе подарочек от комиссара.
— Мелочь, а приятно. — Борман спрятал патроны в карман.
* * *
В лучах заходящего солнца вырытый песок казался красным. Следопыты с унылыми лицами сидели на пригорке над разрытым блиндажом. Еще один рабочий день был закончен. Такие дни Борман называл нулевыми, имея в виду скудный улов из найденных трофеев. Похоже, в финале этого сезона вырисовывался круглый ноль. Борман прикусил губу, отгоняя плохие мысли. Чуха прихлопнул на своем лбу комара-кровососа и, с сожалением посмотрев на алый след на ладони, плаксиво заметил:
— Осень скоро, дожди зарядят.
— Дело дрянь. Место тут пустое — новое надо искать. — Спирт уныло обвел взглядом поляну.
Борман толкнул его плечом.
— Не ной. Где тут место новое — все уже в округе изрыто. Копать надо лучше.
Череп сощурил глаза и с надеждой посмотрел на Бормана:
— Может, по сто грамм накатим?
Некоторое время Борман молчал. Водкой он любил обмывать достойные находки, и поить этих оглоедов просто так не входило в его планы. Но, интуитивно чувствуя растущий пессимизм команды, грозивший перейти в массовое бегство, он встал и пошел к палатке. Из нее Борман вышел, держа в руках литровую бутылку водки.
— На, разливай.
Ребята воодушевленно повыскакивали со своих мест. Мгновенно появились пластмассовые стаканчики. Чуха быстро расстелил грязное покрывало — эдакий импровизированный стол. Когда Спирт принес несколько плавленых сырков и хлеб, Череп уже разлил водку по верхнюю риску.
Пили не чокаясь. Внутри разлилась теплота, заглушавшая голодное жжение. Спирт протолкнул в рот целый сырок.
— Жизнь прекрасна и удивительна — если выпить предварительно.
Чуха брезгливо отломал себе кусок хлеба. Вместо радостного настроения водка принесла тоску, и его снова нестерпимо потянуло домой.
— Сколько мы уже тут? А кроме нагана и бумажек ничего.
Борман отвел глаза в сторону, это нытье его начало раздражать.
— Что ты заладил… ничего, ничего… Еще не вечер.
Спирт усмехнулся, неопределенно кивая на небо.
— Как раз уже вечер.
Борман взял свой сырок и привстал:
— Ну давай еще ты поной. Я, кстати, никого не держу.
Спирт миролюбиво рыгнул и добавил:
— Да ладно, я к тому, что темнеет уже. Дай пацанам пострелять. Патроны есть. Заодно ствол проверим.
Борман достал наган и не без удовольствия прицелился в Чуху.
— Ну, для поднятия боевого духа в виде исключения можно…
Чуха нервно заморгал. Борман отвел пистолет в сторону и раскатисто рассмеялся:
— Что-то я совсем добрый стал — не к добру это…
— Опа, за острый глаз и твердую руку. — Череп одним махом разлил остатки водки.
— А этому только дай повод — «Ворошиловский стрелок».
Борман еще раз проверил заряженный барабан, взвел курок и вскинул наган, выбирая цель. Спирт вскочил, замахав руками:
— Притормози. Сейчас мы тир соорудим.
Быстро собрав брошенные лопаты, он воткнул их в ряд в песок перед пригорком, затем спрыгнул в блиндаж, вылез оттуда, держа четыре черепа, и водрузил их на черенки.
— Ну как?
В багровом свете заходящего солнца черепа мрачно взирали на следопытов пустыми глазницами, казалось, внутри их застыла сама вечность. У Чухи мороз пробежал по коже, он не любил подобные шутки — увиденное больше походило не на тир, а на жертвенный алтарь первобытного племени. Череп тоже нервно повел плечами и, сглотнув, закашлялся.
— Как в фильме ужасов.
— «От заката до рассвета».
Разошедшийся Борман прицелился.
— По приговору военного трибунала, за проявленную трусость и халатное отношение к имуществу…
Опьяневший Спирт одобрительно рассмеялся:
— Точно, не могли с собой пару стволов прихватить…
— Огонь! — скомандовал сам себе Борман.
Раздалось шесть выстрелов — при попадании пуль черепа безвольно вращались на черенках. Борман горделиво оглянулся на свою притихшую команду. Троица завороженно смотрела на черепа. Борман перезарядил наган и протянул его Спирту.
— Шесть патронов, по два выстрела на каждого. Вперед!
Спирт твердо взял наган, прицелился и дважды выстрелил — один раз мимо, второй раз попал, радостно воскликнув:
— Йес, обэхээс!
Череп выдернул из руки Спирта оружие и, практически не целясь, буквально за мгновение выпустил две пули, оба раза попав.
— Спецназ отдыхает.
Череп протянул наган Чухе.
— На, учись, студент.
Руки Чухи дрожали. На всякий случай он сделал шаг вперед, чуть сократив расстояние. Первая пуля прошла мимо, а вторая раздробила черенок лопаты. Борман со вздохом вырвал из его дрожащей руки наган.
— Ты инструмент не порть. От вас одни убытки.
Череп подошел к тиру и ударами ноги посбивал лопаты. Сделал он это не столько из-за куража, сколько из-за подсознательного желания разрушить страшное сооружение. Спирт неодобрительно сплюнул и зашагал в сторону леса:
— Пойду отолью.
* * *
Темнело быстро. Лес казался черным. Спирт вразвалочку прошел десяток шагов и остановился у широкой сосны. Стояла пронзительная тишина. Некоторое время он невольно прислушивался к ней, затем расстегнул молнию брюк — и вздрогнул от внезапного звука треснувшейся за его спиной ветки. Спирт резко обернулся. В темноте он едва различил силуэт человека.
