Особую изюминку в сложившееся положение добавила та самая «первая» шифровка из цента — «бросать все и сваливать». Вовремя спохватились. Может и знали о предстоящей подставе, а может просто выразили таким образом заботу, как говорится — «задним числом и в устной форме». Чуть бы раньше и мы бы точно из отсека наружу вышли, а теперь поздно — поезд ушел, вертолет улетел. Теперь только ножками, ножками, да вот беда — мы бы рады, да вот только высадил нас вертолет прямо посреди минного поля. О чем «флажки» свидетельствовали со всей безапелляционностью, это потом, когда у последней мины истечет двойной срок самоликвидации, они мигом потеряют цвет. А пока, радовали глаз яркими цветами, демонстрируя заодно границы, а точнее безграничность, поставленного методом авиационного минирования «поля смерти». Очень удобно, можно конечно флажки и не красить, но как показывает опыт — мины ставят не для того чтобы нанести урон, а для того чтобы не пустить противника туда куда нам не надо. Ну и угроза самим забрести на собственные «подарки» порой сдерживает самые смелые наступательные порывы.
А так — флажки видно и тем и другим, да и посторонним тоже. К тому же в отличие от флажков мины то невидно, и сколько их там можно только догадываться. Можно в стокилограммовую бомбу и вовсе одних флажков напихать — благо они дешевле мин, хоть и ненамного. Будет «учебное минное поле», а сдерживает маневры противника оно ничем не слабее настоящего, вот только нам так не повезло — Серега, провозившись аж сорок минут (абсолютный отрицательный рекорд для него, между прочим), сумел таки снять и принести нам один из подарочков.
— Вот, любуйтесь. «Медуза», ети ее…
Вся группа, до того столпившаяся на условно безопасном пятачке откуда лопасти вертолета должны были сдуть все неприятные сюрпризы, дружно уставилась на изделие под аббревиатурой МДМ-5/93. Увиденное не радовало. Понять что на абсолютно белом листе бумаги, куда Серый с помощью хитро сооруженной из расщепленной палки-хваталки пристроил «молчаливую смерть», можно было только четко зная, что там действительно что то есть.
Совершенно непонятной формы блин толщиной не более трех миллиметров ухитрялся «потеряться» даже на идеально однотонной поверхности неестественного цвета. Его тело пронизанное оптическими волноводами «транслировало» на наружную поверхность изображение с подложки. Только по краям прихотливо изрезанной, для лучшего рассеивания, формы можно было заметить искажения. Обнаружить его в траве, на камнях или еще гдебы-то-нибыло, было совершенно нереально. И тралить «медузу» бесполезно — вся изломается и даже порвется под траками танка, но не сработает, а будет терпеливо ждать, пока на нее наступит именно живой человек. Ну, или наступит срок самоликвидации, вот только срок этот может быть и пару часов и девяносто три дня. О чем нам Серый и сообщил.
— Как эта дрянь срабатывает?
— «На тень живого тела». Нужно чтобы прямо над ней оказалось тело человека, на высоте тридцать-двадцать пять сантиметров, чтобы мина встала на боевой взвод. Как только расстояние начнет увеличиваться — рванет.
— То есть, на нее спокойно можно стать или сесть, но пока не сойдешь… — Тут Юрок резко побледнел и попробовал просунуть под себя руку, чтобы проверить на чем он сидит не вставая с земли.
Почему-то на лицах окружающих улыбок не появилась. Приятного было мало — убить пять грамм взрывчатки, из которой собственно и состоял корпус мины, могли только очень невезучего человека. Для этого надо было натурально боднуть ее лбом. А вот раздробить все двадцать шесть костей стопы и хрен знает сколько суставов названия которых помнят только травматологи, «медуза» могла очень качественно. Настолько, что проще будет отрезать превращенную в мешок с дроблеными костями и мясом ногу, и подарить протез двадцати пострадавшим, чем качественно вылечить одного. Вот такое «гуманное оружие», впору нобелевку за него давать. Война — это экономика.
— Что можно сделать? — это уже Витек
— Думаю из того что у нас есть смогу соорудить трал имитирующий биополя человека…
— Не катит, хлопки пятиграммовых взрывов все же слышно далеко и, к моменту когда мы отсюда выползем, нас уже будет ждать горячая встреча.
— Тогда только ведьму с помелом изображать…
— Так и сделаем, но трал все равно сооружай, потом пройдем еще раз «дорожку» — лучше перебдеть чем недобдеть.
И пошли они… Точнее поползли, на скорость продвижения это сильно не влияло, так что чтарались быть минимально заметными. Впереди группы шла пара «саперов», один размахивал перед собой натуральной дворницкой метлой — на трехметровом держаке, просто сметая в стороны от дорожки все, что валялось сверху, а второй махал над прометенным участком чуть более короткой палкой на которую накрутили «имитатор человека». Следующая пара отмечала границы безопасной дорожки, за ними рывками по тридцать метров, ползло со скоростью раненой черепахи «ядро» групы с вещами, а арьергард снимал вешки.
На преодоление заминированного участка ушло восемь часов.
Успели выспаться почти по шесть часов каждый, впрок. Потому как потом эти минуты спокойного сна пришлось отрабатывать по полной. Наконец разобравшиеся с нашей хитростью преследователи наступали буквально на пятки, гоня как волков в просветы флажков минных полей. Этой дрянью, как оказалось, были завалены все окрестности образуя сложннй лабиринт практически непреодолимых барьеров.
И вот, аккурат перед получением второй радиограммы «Центра» стало ясно, что ничего нам уже не светит, никакие фокусы не помогают и оторваться от преследования нам удастся только сотворив что-то неординарное — научившись, летать, например. Так что добивали последние минуты отдыха в самом не радужном настроении. Нужно было рисковать. И серьезно.
К жующему травинку командиру подошел Сема и доложился:
— Закончил. Но ты себе представляешь что будет если…
— Ты лучше скажи — что со следами.
— Не переживай. Вырезал. Вроде неплохо вышло.
Витек еще полюбовался облаками и горестно вздохнув поднялся.
— Ну что, орлы. Вариант «Цапля». Полетели? — Поинтересовался общественным мнением Витек.
Общественность обреченно кивнула.
* * *
— Смотрите тащ. лейтенант что кабаны учудили. — низкорослый и плосколицый разведчик указал на цепочку следов уходящих влево по тропе в сторону базирования «соседей».
Лейтенант с недоумением присмотрелся, но только когда терпение стало подходить к концу и он уже хотел матом выразить свое отношение к странной шутке заметил, что поперек цепочки следов метрах в трех была натянута тонюсенькая проволочка. Поперек тропы стояла растяжка.
