Что-то в нем изменилось. Глаза Тила расширились, потом сузились. Его руки начали лихорадочно шарить по телу, нащупывая оружие.
Потом Два Оружия усмехнулся и бросил цветок на землю.
— Это оно! Я вдохнул его запах — но пока еще способен соображать. Ко мне сейчас лучше не подходите…
И Нэк и Вара понимали, что Тил имеет в виду. Короткое по времени, ослабленное дневным светом воздействие цветка не способно оказать на человека, знающего, что его ожидает, существенное влияние. То же самое можно, например, сказать про единственную выпитую унцию алкоголя. Но вдыхать мощный аромат тысяч одновременно распустившихся соцветий в пике их мощи в течение всей ночи — это совсем другое дело.
— Не думаю, что нам стоит оставаться здесь на ночь, — эти цветы разжигают наши потаенные желания…
Да. В особенности те, которые касаются вопросов кровной мести, — того, что стояло между ними.
Тил сбежал к реке и опустил в воду голову. Обратно он вернулся с мокрой головой, но торжествующий.
— Тайна леса раскрыта!
— Ночью нам все равно придется дышать, — ответил Нэк, передавая меч Тилу. — Один раз нам удалось прорваться, но было бы глупостью рисковать снова.
Тил некоторое время молчал.
— Да. Ведь только что я понимал, что со мной происходит, но мне было все равно. Будь мой меч со мной…
— Прошлой ночью то же самое творилось со мной, — сказал Нэк. — И все что мне оставалось, это петь.
— Эти цветы — страшное оружие, — продолжал Тил. — Один бутон способен уничтожить целую дружину. Но если кто-нибудь узнает об этих растениях, их станут выращивать всюду. Мы должны сохранить свое открытие в тайне.
Вара сильно потерла глаза. Позади у них была бессонная ночь, и скоро могли появиться бандиты. Тил был скорее всего прав: дружина, владеющая этим лесом, гораздо больше заинтересована в сохранении его тайны, чем в ее раскрытии. Известия об очередных смертях будут на руку бандитам; дурная слава леса заставит остальные дружины обходить здешние богатые охотничьи угодья стороной. В жертву здесь приносились никому неизвестные странники. Пора было найти укромное место и хорошенько выспаться.
Тил кивнул:
— Остановимся около реки — это даст нам возможность легко уйти от нападения. Выставлять часового не будем, ляжем спать все вместе и поспим до темноты, а в случае чего удерем вплавь.
Бандиты были или чересчур уверены в себе или чересчур осторожны — до самого вечера Тила, Вару и Нэка так никто и не потревожил. Отдохнувшие после сна, до наступления сумерек и начала цветения вьюнов они поспешили выйти к опушке леса. Не встретив по дороге ни одного дружинника, что было в общем понятно.
— Свет заставляет цветы закрываться… — тихо пробормотал Тил.
Нэк вздрогнул. На его глазах Тил двинулся прямиком к большой грозди только-только начавших открываться соцветий.
— Осторожно — вчера цветы раскрылись при ярком свете луны.
— Может быть, лунный свет и спас нас, — заметила Вара. — Наверное, как раз поэтому мы все еще живы. Свет луны мог ослаблять силу цветения вьюнов…
— Встаньте по ветру, — приказал Тил.
В руке Два Оружия держал фонарь. Это была небольшая керосиновая лампа с регулируемым фитилем, круглым рефлектором и специальным запальным устройством для зажигания огня. Обычно по ночам Тил не пользовался этим громоздким приспособлением, полагаясь на собственное зрение. Но в дорогу он всегда готовился тщательно и имел с собой все необходимое.
Тил зажег лампу, выдвинул фитиль так высоко, как только можно, и направил свет в сторону цветков. Благодаря рефлектору почти все свечение попадало в нужную сторону.
Цветы тут же закрылись.
— Если цветы закрывает свет, то открывает их темнота, — рассудил Тил. — Если мы заберем этот вьюн с собой…
— Он погибнет, — сказал Нэк, испытывая к коварному растению отвращение.
— Но мы выроем вьюн с землей, в которой он растет, поместим в корзину вместе с этой лампой.
— Оружие! — воскликнула Вара, сообразив, к чему клонит Тил. — Днем будем держать его закрытым со светом, встретив врагов — погасим свет и оставим среди них…
Тил кивнул:
— После того как все погибнут, заберем обратно, зажжем лампу и пойдем своей дорогой.
— Оружие против засад, — заключила Вара; казалось, что ее глаза горят в сгущающихся сумерках от возбуждения.
Еще больше убийств, подумал Нэк. И нет им конца, все равно от чего — меча или растения. Однако план несомненно обладал своими достоинствами.
— Когда-то здесь были порченые земли. Станет ли вьюн жить за пределами леса?
— Это мутация какого-то растения, — кивнула Вара. — Для него нужны подходящая температура, особая вода, почва, тень…
— Скоро мы все это выясним, — заключил Тил. — Человек уже давно использует в быту дикие растения, приручает их.
Вара и Тил выкопали из земли подходящий экземпляр и надежно упаковали его в имеющуюся корзину. Нэка терзали сомнения. При малейшем недосмотре этот вьюн может уничтожить весь их маленький отряд. Это растение было очень ненадежным союзником.
— Вар всегда без колебаний бросался мне на выручку, — сказала Вара. — Он много раз спасал меня. Помогал мне, когда я притворялась мальчишкой. Однажды мы легли спать в снегах, меня укусила ядовитая личинка мотылька порченых земель, и я потеряла сознание. Он отнес меня на руках обратно к ближайшей хижине, вывихнул по дороге ногу, но все равно не бросил. После этого он охранял меня, не подпускал ко мне чужаков и сражался за меня в кругу с больной ногой. Он нес меня на руках, валился от усталости, его нога распухла, но он все равно не испугался…
И Нэку приходилось все это слушать. Вот таким был человек, которого он убил! Восполнить то, что он забрал, он не мог, не разобравшись прежде, кого же потеряла эта женщина. То, чем Вара занималась, Нэку было видно преотлично: Тил не позволил ей достать Нэка палками, и тогда она обратилась за помощью к словам. Ее рассказы-воспоминания, превозносящие достоинства Вара и утрирующие агонию его кончины, были ужасны, потому что воскрешали мертвого.
Ее обращенная в слово атака была специально рассчитанной, Нэк понимал это, и все равно страдал. Ему не было оправданий. Он убил мужа этой женщины — человека, который вполне мог стать его, Нэка, другом, а теперь не станет им никогда.
Иной раз, когда Вара произносила имя своего мужа, Нэк вспоминал и о мисс Смит — о Нэке. Сам он в эти мгновения становился Йодом: убийцей невинных.
Их план сработал. Вьюн выжил, Тил ухаживал за ним несколько дней, заставляя цветы закрываться под воздействием слабого света лампы. Для того чтобы не нарушать натуральный цикл цветения растения, по ночам корзину с вьюном оставляли в лесу на расстоянии мили от лагеря. Того, что вьюн повредят какие-нибудь лесные звери, бояться не стоило — запах служил растению отличной защитой от недругов. Мили было вполне достаточно, а при устойчивом ветре корзину оставляли от лагеря и на меньшем расстоянии — и тем не менее несколько раз до них долетал легкий аромат ночного цветения, возбуждающий в груди животные желания.
