Внутри было темно и сыро как в пещере, свет едва проникал сквозь бойницы. В ноздри бил затхлый гнилостный запах, толстые стены отрезали странников от звуков внешнего мира, и слышно было только как тяжело дышат уставшие бойцы. Когда глаза привыкли к царившему здесь полумраку, Зали осмотрелась – голые стены, покрытые плесенью, каменная крошка под ногами, искореженные осыпающиеся края окон.
– Кажется, прорвались, – выдохнула Зали.
– Кажется, да, – сказал Халкан.
Зали отдала команду одному из бойцов разведать обстановку. Тот высунулся в амбразуру, и снаружи немедленно раздалось несколько выстрелов.
– Ну что там? – спросила Зали.
– Штук двадцать в поле видимости, – отозвался камаштли бесцветным голосом.
– Плохо дело, – сказал Халкан и уселся на пол. – Кажется, мы тут застряли. Вряд ли они сейчас станут подбираться ближе, но и в покое нас не оставят уж точно. Что будем делать?
– Сейчас надо прийти в себя, успокоиться. Потом обязательно что-нибудь придумаем, – сказала Зали.
Она сняла шлем и прислонилась к стене. Камень приятно холодил затылок после горячки суматошного отступления. Перед закрытыми глазами вспыхивали и гасли, отдаваясь болью в висках, разноцветные пятна. Вдох, выдох и снова глубокий вдох. Зали старалась ни о чем не думать, но получалось плохо. Страх и раздражение клокотали в груди, ища выхода наружу.
Наконец, Зали не выдержала и взглянула на Халкана в упор, в глазах её заплясали искры, как ноги мертвеца, вздернутого на висилеце:
– Значит, ты думал, что за нами никто не следит?
Халкан вздохнул. Он давно ждал подобного вопроса и уже начал надеяться, что он так и не прозвучит.
– Видимо, я ошибся, – сказал он, старательно разглядывая стену напротив.
Зали снова закрыла глаза. Еще секунду назад ей хотелось ответить что-нибудь вроде «Это твои родители ошиблись, когда зачали тебя», но внезапно на неё навалилась обреченность, вытянутая в бесконечную линию, как кардиограмма умершего. Злость ушла, осталась только черная усталость. Их окружали стены дота, пострадавшие от надругательств времени, а снаружи поджидали вооруженные отряды дикарей. Никто не выберется из этой передряги.
– Эта ошибка будет стоить нам жизни, – сказала она таким спокойным тоном, будто уже смирилась со своей участью.
Повисло долгое молчание. Если бы не редкие звуки выстрелов, приглушенные стенами дота, можно было бы представить себя сидящим на берегу реки или лежащим в собственной постели, объятым сонной негой. Еще недавно мечтавшая о спокойствии и расслаблении, теперь Зали гнала от себя эти образы, боясь заблудиться в них и провести в иллюзиях последние часы жизни. Она жадно вглядывалась в темноту, старалась каждой клеточкой ощутить холод стены и шершавость каменной крошки на полу.
– Я не понимаю, – наконец, сказала она, глядя прямо перед собой, – Как всё могло так получиться? Еще утром жизнь была длинной, почти бесконечной. Она была как любимая игрушка, с которой не расстаешься – простая, изученная, вся моя. А теперь её грубо вырывают у меня из рук, тянут так, что слышно, как с треском рвутся швы. Еще немного, и я уступлю. Ожидание – вот что самое мучительное. Чувствовать обреченность и знать, что ничего нельзя поделать. А знаешь, что еще ужасно?
– Что? – спросил Халкан скорее из вежливости, чем из интереса.
– То, что от этого похода, возможно, зависит судьба всей колонии. Но, вместо этого, я думаю только о собственной шкуре. Я с таким упоением жалею себя, и мне нет абсолютно никакого дела до остальных.
– Ну, ты хотя бы знаешь, почему оказалась здесь, – он пожал плечами.
– Если для тебя это так важно, я скажу тебе. Теперь-то уже нет смысла что-то скрывать. – Зали достала из потайного кармана шкатулку и показала Халкану. – Милая вещица, правда?
– Но явно не стоит того, чтобы ради нее умереть, – сказали Халкан.
– Да, на первый взгляд, сущая безделица. Но загляни внутрь, – Зали открыла шкатулку.
– Что это? – спросил Халкан, присматриваясь к лежащему на красном бархате чипу.
И Зали все рассказала. О загадочном пленнике, о генераторе и о том, какую роль может сыграть это маленькое электронное устройство в войне с дикарями. По мере рассказа Халкан все внимательнее присматривался к чипу. Он ощутил непреодолимое желание взять устройство, повертеть его в руках, почувствовать кожей всю мощь этой мелкой детали. Но стоило ему протянуть руку к темнеющему на красном бархате чипу, Зали резко захлопнула шкатулку и спрятала в карман. Даже перед лицом смерти её не покидал священный страх дать кому-нибудь в руки личную вещь – будто от этого она могла испортиться.
Халкан вопросительно взглянул на Зали, но ничего не сказал. Он прошелся по доту, остановился, почесал затылок. Затем вдруг с силой ударил кулаком в стену.
– Мы должны придумать способ выбраться, – процедил он сквозь зубы. – Нельзя дать землянам убить нас – слишком важные вещи сейчас происходят. Да это же просто нелепо! Кучка дикарей не может повлиять на исход войны.
Зали молча наблюдала за ним. Перед ней стоял собрат, которому было не наплевать на судьбу колонии. Собрат, который тратил последние часы жизни не на страх и не на жалость к себе, а на гнев. Он не был камаштли, война не была его призванием, но горячее желание абсолютной победы клокотало у него в груди.
Зали стало стыдно за собственное малодушие. Ей захотелось немедленно дать себе торжественное обещание измениться, но только усмехнулась, вспомнив вскользь брошенные слова одного из допрашиваемых недавно пленников «слишком мало, слишком поздно».
Она взглянула в узкий оконный проем, там садилось солнце, к которому она уже успела привыкнуть и тепло которого успела полюбить за годы жизни на Земле. «Последний закат», – подумала Зали и подставила лицо меркнущим лучам. Халкан перехватил взгляд Зали и внезапно ощутил, что всё будет хорошо. Это чувство вспыхнуло всего на секунду и снова рассеялось – так бывало раньше, когда случайные озарения стучались в его сердце и уходили, так и не оформившись в слова. На этот раз Халкан был не намерен упускать такую возможность. Он сосредоточился, пытаясь ухватить эту ускользающую светящуюся нить: посмотрел на Зали, перевел взгляд на темнеющее небо… и понял.
– Кажется, я знаю, что нам делать, – сказал Халкан, и на лице его заиграла улыбка.
Зали вопросительно взглянула на собрата, и тот продолжил:
– Амбразура – вот выход. В буквальном смысле слова.
– Не сходи с ума, – Зали вздохнула. Проснувшаяся было надежда снова оставила её. – Дикари немедленно засекут нас, если мы попробуем бежать.
– Не засекут, если их отвлечь.
– Как ты себе это представляешь?
