― Здесь ничего нет, ― прохрипел он.
― Мне верить? Тебе?
Сантана хыркнул и сел с надсадой, прислонился к останкам стены лифта.
― Ты меня убила, а мертвые не лгут.
― Мертвые и не болтают, ― осторожно начала опускать руку ближе к пистолету за поясом.
― Но, но, ― предупредил. Рука явно немела и он уперся ею в колено, продолжая держать девушку на мушке.
― Представляешь, одна пуля в лоб или шею, и тебя нет.
Вита покосилась направо, прикидывая куда смыться.
― Не бойся, не выстрелю, если ты не станешь дурака валять. Ты же зачем-то пришла? Ну, вперед.
Говорил он с трудом: что вполне понятно — большое бурое пятно на груди не оставляло сомнений — будь он смертен, был бы мертв. Но лучше было бы, если бы умер по-настоящему. Вита почувствовала, что бессмертие ее серьезно утомляет. Причем что свое, что чужое. Мучение какое-то.
― Иди, ― качнул стволом. ― Ищи, если не веришь.
Вита постояла и сделала осторожный шаг, не спуская взгляда с Сантаны. Веры ему у нее и грамма не было, но и выхода иного не наблюдалось. Прошла до скипа и отворила дверь. Скрылась внутри и перевела дух. Сердце заколотилось о грудную клетку, только сейчас дав себе волю.
Ладно, ― передохнула. Сейчас у нее есть возможность обыскать помещение, но отчего-то казалось, что дело это бесполезное.
И все же Вита закружила по обломкам и хламу, принялась методично обыскивать все закутки. В итоге перевернула все, залезла в каждый уголок, но осталась ни с чем.
Можно было выходить, но где гарантия, что мужчина не выстрелит теперь.
Вита замерла у дверей и попыталась сообразить: что ее напрягло и кажется странным. Вывод напрашивался сам, но проверить его можно было лишь серьезно рискнув, в прямом смысле — жизнью.
Девушка, не таясь, вышла из скипа и подошла к Сантане:
― Назад, ― бросил тот.
Вита качнула головой и вдруг пнула по руке, выбила оружие. Пистолет отлетел к краю платформы, качнулся и грохнулся вниз.
― И? ― тяжело дыша, уставился на нее Сантана. ― Добьешь?
Вита склонилась над ним и обыскала — ничего. Неужели он не лгал? Тогда кто солгал — Свят? Умирая?
Ничего не понимаю, ― огляделась и принялась искать вокруг — может Сантана нашел пульт, потом услышал, что кто-то заявился на порт-скип и срочно спрятал?
― Нет ничего, ― опять прохрипел мужчина. ― Можешь не верить, тратить время… Твой студент — лжец… Редкая мразь.
― Не тебе судить! ― разозлилась. И готова была застрелить Люверта, но лишь обожгла взглядом.
Постояла, пытаясь уговорить себя убить его, и поняла — не сможет. Раненого — не сможет.
Вита глянула вниз — пора уходить. Рухнула последняя надежда. Прибор испарился и вряд ли уже найдется. Хорошо не достался Сантане, надо порадоваться этому и идти дальше.
― Тебе не надоело? ― повернулась к нему, присела рядом на корточки.
― Что? ― посмотрел на нее из-под полуопущенных ресниц.
― Эта война, глупая, бессмысленная.
― Для тебя.
― Допустим. Но может, поставим точку, встретимся и решим в бою кому жить в этом мире, кому умирать? Прибора нет ни у тебя, ни у меня, силы равны. Можно до бесконечности устраивать перетягивание каната, но мне, лично, за эти пол года вся эта тусовка с массовкой, вот где, ― показала на горло.
― Что предлагаешь?
― Встретиться. Ты со своими, я со своими, ты за своих, я за своих. Поставим точку.
― Угу, ― прищурил глаз. ― Я приду с сотней, а ты приведешь полторы. Зачем мне это?
― Я предлагаю встретиться всем. Все ангелы и все демоны.
Мужчина долго смотрел на нее, как на слабоумную и вот усмехнулся:
― Что-то придумала для реванша? Думаешь куплюсь?
― Нет. Не поверишь — надоело. Хочется уже туда или сюда. А разве тебе нет?
Сантана подвигал челюстью, соображая, но его мутило и разум работал плохо.
― Ты надеялся на прибор — нажал кнопку и — царь. Я надеялась на пульт — всех бы вас уничтожила. Но его нет. Зато есть мы, есть демо и аналоги. Пора решить, кому здесь жить и строить цивилизацию.
― Да пошла ты, ― ругнулся лениво.
― Амин сказал, что готов поставить Амилон, ― решила привести последний довод. ― Наверняка твои демки уже получили предложение, или вот, вот получат. Тебя вот только нет, ― выпрямилась. Сантана скрипнул зубами, глядя на нее и, словно чего-то ждал.
― Так как?
― Стреляй уже.
Вита вздохнула — теперь ясно, что ждал.
― А ты дурак, Саша. Я мертвых не добиваю. А ты по всем определениям мертвец, что физически, что морально.
― Дура, ― выдохнул.
― С твоей точки зрения — да. Но я на своей, и мне с ней неплохо. Пока, ― двинулась к краю платформы. И даже спускаясь, чувствовала недоверчивый взгляд мужчины. И понимала — он бы поступил иначе.
Возможно она не права, сделала большую глупость, но… Это «но» занозой застряло в мыслях — если Бог есть и может сотворить идеальный мир, то один неправильный, грязный поступок может разрушить идиллию. Если нет, то людям тем более нужно быть вдвойне внимательнее к своим поступкам — ведь не у Бога, а у них в руках чужие жизни и право выбора, и ответственность за все. И как можно требовать и желать добра и справедливости, если не проявляешь их сам? В конце концов, каждый творит свою судьбу сам, ткет ее из своих действий. В этом плане все люди — Боги. А каков Бог, таков его мир.
Конечно, просто спустить курок, пустить пулю в лоб Сантане — врагу, убийце и предателю. Он заслужил смерти, это бесспорно. Но Вита не считала, что заслужила встать на одну планку с ним, сделав выстрел в безоружного, раненного.
Девушка спрыгнула на пол и уперлась взглядом в оружие Люверта. Подняла пистолет и проверила обойму. Так и думала — ни одной пули. Блефовал.
Вита откинула оружие и вышла из ангара.
Она вернулась в Амилон глубоко за полдень. Въехала в ворота и тут же увидела Амина. Мужчина беседовал с Рафаэлем, и, судя то тревоге на лицах, разговор был нерадостным. Вита заподозрила, что в ее отсутствие случилось что-то нехорошее.
Но тут Амин заметил ее и быстро оказался рядом, перехватил поводья:
― Я начал беспокоиться.
Вита спрыгнула с лошади и кивнула в знак приветствия улыбнувшемуся Рафаэлю:
― Вы об этом говорили? ― спросила у Амина.
― Да.
― Каэль и Езель вернулись?
― Да. Привезли странные штуки.
― Эти штуки — наша надежда, ― помрачнела.
Амин передал поводья одному из ангелов и взял девушку за плечо, заглянул в глаза:
― Что случилось?
Вита вовсе стала серой лицом.
Там, в порт-скипе, она была уверена, что поступила правильно, но сейчас эта уверенность канула. Девушка ругала себя за слюнтяйство и жалела, что упустила момент.
