Он зажег фонарик, встроенный в шлем, чтобы осмотреть тропинку. Пока они спускались к реке, мимо них то и дело сновали разные мелкие животные.
Стайка сармер маке, толстощеких бесхвостых ящериц, длиной примерно в метр, прошмыгнула совсем рядом по протоптанному следу. Глаза у этих тварей горели зеленым огнем, они то и дело издавали свистящие и хрюкающие звуки.
Наконец Чоузен обнаружил узкий лаз между корней, в форме буквы L, который вел в пещеру глубиной примерно в пять метров и шириной в четыре.
Чоузен внимательно осмотрел пещеру. Луч фонарика высветил кучки животных экскрементов, а в дальнем углу — разгрызенные кости, остатки многочисленных пиршеств.
— Судя по размерам костей, это жилище речного вера, довольно молодого. Он питается сармер маке, а по случаю и рыбой. Думаю, мы вполне можем воспользоваться его домом — он еще слишком мал, чтобы досадить нам.
И вправду, лаз был настолько узкий, что им пришлось заползать сюда боком, царапая скафандры о корни. Ю Чжао включил еще один фонарик, и вскоре все шестеро оказались в этой норке, тесной, но относительно безопасной.
Все буквально умирали от голода, но Чоузен убеждал их не снимать шлемов, пока вечерним бризом не отнесет в сторону споры спруипов. Китайцы недоуменно переглянулись. Они едва стояли на ногах от усталости, а при мысли о протеиновых плитках в пакетах НЗ рты тут же наполнялись слюной. Только теперь Чоузен осознал до конца, насколько недоверчиво они относятся к его словам. Еще бы — им, личным охранникам могущественной Чи Линь Вей, приходится слушаться какого-то круглоглазого. Подумать только, до чего они докатились…
И все-таки если они хотят выжить, то будут его слушаться.
Измученная страхом и долгой дорогой, Чи Линь Вей тут же заснула.
Чоузен и Чжао второй вытащили револьверы и заступили в дозор.
Постепенно берег реки погрузился в тишину. Лишь раз они услышали тяжелую поступь. Какое-то крупное животное прошло совсем рядом с негромким бормотанием. Скорее всего это был самец-гзан, который на этом этапе жизни обычно бродит в одиночестве. Родители прогоняют его, а он еще недостаточно силен, чтобы примкнуть к другому стаду.
Вдалеке поднялась Бледная Луна, покрыв водную гладь розовато-белыми пятнышками. Порой до них доносились возгласы скринов, длинные, мелодичные, немного напоминающие флейту, которую разыгрывают перед концертом.
Чоузен к этому времени уже привык, что его общение с китайцами сведено к минимуму, и поэтому очень удивился, когда без всякой видимой причины в наушниках вдруг зазвучал голос Чжао второго.
— Какой волшебный мир, — задумчиво произнес он. — Жаль, что сейчас не время любоваться красотой.
Чоузен кивнул.
— Знаете, все это так не похоже на мою родину — Центральный Шанхай.
Он грустно улыбнулся, и Чоузен тут же вспомнил видеофильм о китайских городских кварталах: блочные дома, растянувшиеся на километры, затянутое облаками небо, с которого не переставая моросит кислотный дождик.
— Опять судьба сыграла со мной злую шутку, — продолжал Чжао. — Попав в такую красоту, мы отгорожены от нее шлемами и скафандрами и даже разговариваем по радио.
— Через несколько часов мы, возможно, сбросим скафандры. Мух-кровососов здесь не водится, комаров на Фенрилле вообще нет, а споры спруипа скоро отнесет в глубину суши бриз.
— И что вы собираетесь делать дальше? Чоузен невольно усмехнулся. Кажется, эти люди начинают понимать, что ответственность за их жизни полностью ложится на него. Но не стоит заострять на этом внимание. Чтобы спастись, им в первую очередь нужно установить между собой добрые отношения. И он сказал как ни в чем не бывало:
— Завтра мы попробуем отыскать молодую поросль кнуко или хоби-гоби: зрелые деревья в этих краях огромные, каждый лист — величиной с человека. Из стволов кнуко мы сделаем плот и, если все сложится удачно, к полудню спустим его на воду, а потом пристанем к одному из островов. Там кнуко встречается чаще, и мы сможем нарастить плот. Тогда по крайней мере вудвосы до нас не доберутся.
Чжао помолчал немного, а потом спросил;
— Как вы думаете, чем сейчас занято это чудовище?
— Скорее всего взламывает шлюпку. На это у него уйдет пара дней, если, конечно, соседи не придут на подмогу.
— Какие они беспощадные, эти чудовища, — сказал Чжао, чем снова вызвал у Чоузена улыбку.
— Поймите, мы находимся в монокультурной экосистеме. Внутри нее все подчинено одной цели — сохранению деревьев. Следовательно, каждый, кто вносит разлад в эту систему, подлежит уничтожению. Вы ведь не станете упрекать в жестокости иммунную систему?
Чоузен замолчал, заметив, что по лицу Чжао потекли слезы.
— Простите… — пробормотал он.
— Жаль, что мы не послушались вас раньше, на корабле, — прошептал китаец. — Никто не думал, что это кончится.., вот так. Эти чудовища.., это был ужас.
Он всхлипнул несколько раз, потом снова взял себя в руки.
— Извините меня. Наверное, взрослому мужчине стыдно плакать. Но Чжао четвертый был для меня очень близким человеком. Мы ведь из одной возрастной группы.
— Да, я понимаю вас…
— Ведь он — член моей семьи, мой единственный родственник, понимаете?
Не зная, что ответить, Чоузен решил выглянуть наружу. Он подполз к краю огромного мертвого корня, преграждающего вход в пещеру, и прислушался.
В джунглях стояла тишина — ночные хищники уже принялись за дело, и мелкие звери попрятались. Лишь всплеск волн доносился до него. Чоузен посмотрел на острова, залитые лунным светом.
Если им удастся сделать плот, они доберутся до островов, нарастят его там и двинутся дальше по реке, в относительной безопасности. И тогда, может быть, выберутся живыми из этой передряги.
Через несколько минут он опять скрылся в пещере, так и не заметив пары глаз над самой поверхностью воды, примерно в двадцати метрах от берега. А вот глаза эти уже высмотрели очередную жертву, о чем и сообщили мозгу, расположенному метром выше.
Старый пектарун выбрался на сушу и стал сосредоточенно принюхиваться. Несмотря на огромные размеры, он вел себя предельно осторожно, потому что стоило вудвосу поймать его на берегу, и он тут же переломил бы его панцирь и бросил на съедение пермиадам. Но сейчас, судя по запаху, ни одного вудвоса поблизости не было. А вот жертва находилась совсем близко.
Огромное ракообразное подползло к корням на своих длинных и цепких конечностях и осторожно осмотрело вход в пещеру. Внутри раздавалось слабое шебуршание, маняще мерцал свет. Пектарун одним прыжком преодолел последние несколько метров, отделяющих его от входа в пещеру, запустил в зазор между корнями огромную клешню и ухватил ею что-то мягкое и трепещущее.
