Трусцой бежим к нашему катеру, панель открыта, у лестницы стоит Василий. Против обыкновения, он серьезен.
— К вылету готов! — докладывает он Дронову.
— Хорошо, по местам, — машет рукой командир.
Мы поднимаемся на борт, рассаживаемся и пристегиваемся.
— Выходим на старт через четыре минуты, — сообщает Василий. Сердце отстукивает барабанную дробь. Все предыдущие операции были по-своему опасны, и уж конечно, захват белесого «генерала» оказался самой тяжелой задачей. Но тогда мы действовали своими силами, и провал или гибель нашей группы не сильно бы повлияли на общую картину. Сейчас же от нашего мастерства напрямую зависела жизнь многих людей.
Каждый раз, когда мы отправлялись на задание, я был готов к тому, что могу погибнуть. Но теперь, чувствуя, что вот-вот настанет переломный момент и у человечества появился реальный шанс победить инопланетных захватчиков, я помирать не тороплюсь.
Василий поднимает катер, и мы несемся высоко над землей. Оглядываю нашу группу. Все ребята молчаливы и сосредоточены. Думаю, а если бы сейчас среди нас был Вонючка, стал бы он шутить? Наверное, нет.
— Выходим на точку! — докладывает Василий.
— Отлично, — сверяется с пластиной Дронов.
У нас билет только в один конец. Задача нашего аса лишь доставить нас к месту высадки. Потом у него будет хватать своих забот. Мы идем отвоевывать наши земли, и возвращаться не собираемся. Надо закрепиться так, чтобы ни одна четырехглазая сволочь не смогла сдвинуть нас.
— Ты как? — спрашиваю Брюннера.
Тот смотрит на меня и пожимает плечами:
— Много было боев, но этот, думаю, будет самым важным.
— Согласен.
Василий мастерски ведет катер к цели. Если отбросить страшную болтанку и лихие виражи, когда сердце подступает к горлу, и кажется, что вот-вот отвалится голова, то полет в целом проходит нормально.
Замечаю, что один из парней периодически поглядывает в мою сторону. Высокий, крепкий, с темными кучерявыми волосами и густыми усами. Зовут его Николай Поздняк. По его озабоченному лицу видно, что он хочет мне что-то сказать, но не решается. Берусь облегчить ему задачу и, улучив момент, когда катер трясет не очень сильно, подсаживаюсь к нему.
— Слушай, — говорит он мне, слегка наклонившись в мою сторону, — уж больно твой портрет мне знаком. Мы нигде не пересекались?
— Возможно, — отвечаю я, хотя не могу узнать парня. — Второй Белорусский. Третья разведрота.
— А не ты ли у капитана Звягинцева в роте был? — тянет Поздняк.
Утвердительно киваю, и более пристально разглядываю лицо Николая. Обветренное, все в оспинах, глаза карие, пронзительные. Нет. Его точно раньше не видел.
— Эх! — хлопает себя по коленкам Николай. — Так это ты фрицевского майора, на белом коне разъезжавшего, ухлопал?
— Было дело.
— Держи пять! — хохочет Николай и протягивает руку. — Нам тебя тогда показывали и в пример ставили.
Я хорошо помню тот случай. Весной сорок третьего мы увязли на одном участке. Немцы держали серьезную оборону, и выбить их никак не получалось. Командование решило брать высоту нахрапом, но после того, как угробили рогу штрафников, от этой затеи решили отказаться. По большому счету, к нам шло пополнение, и ясней ясного было, что фрицев мы со дня на день выбьем. Фашистское командование придерживалось другого мнения, оно все еще надеялось на успех.
Дабы поднять боевой дух скисшим бойцам вермахта, а может, просто ради форса, фрицевский командир полка взял привычку разъезжать на белом коне вдоль линии фронта. Зная, что у нас проблемы со снарядами, а пулей его с такого расстояния снять сложно, он лихо гарцевал.
Звягинцев рвал и метал, он жаждал смерти этого фашистского пижона. Матерился, и на попытки комиссара его успокоить и объяснить, что плененный майор лучше, нежели майор мертвый, отвечал однозначно:
— Завалите майора. Награжу.
Все потуги образумить капитана результатов не давали. Он мечтал видеть майора мертвым. Была послана разведгруппа с четким указанием «майора в расход». Группа попала в засаду, и парни чудом унесли ноги. «Ганс» продолжал объезжать позиции, а у Звягинцева начался нервный тик.
Я решил эту проблему. В первый день пристрелить немчуру мне помешала природа. Весна, дождь, порывистый ветер. Точного выстрела при таких условиях с восьмисот метров не сделать. Но, когда на следующий день в наших краях выглянуло солнце, я понял, что смогу из своей «мосинки» снять этого хлыща.
Сутки просидев в своей лежке и зная распорядок дня майора вермахта уже на зубок, я с нетерпением ждал его появления ровно в шестнадцать часов. Педантичный ариец не обманул моих ожиданий, выехал на белом жеребце поднимать боевой дух своих солдат.
Я бил в глаз, но попал заносчивому майору в висок. Его сбросило с коня, и животное, потеряв седока и испугавшись, поскакало в сторону наших позиций, где его тут же изловили и взяли под уздцы наши пехотинцы.
Звягинцев получил фрицевского коня, чему был страшно рад. Вписал меня в наградной список и с барского плеча выделил литр самогона. Орден пришел только в июне, а вот самогонка сразу пошла на ура.
Мы жутчайшим образом надрались с разведчиками и умудрились при этом напоить коняку. Конь, упившись, ускакал обратно к немчурам, а озлобленный и лишившийся такого великолепного трофея Звягинцев пригрозил мне трибуналом. Но обошлось. Фрицевский майор был убит, документы на орден уже ушли. Я какое-то время подвис между штрафным батальном и наградой, но отходчивый капитан Звягинцев простил меня, и особый отдел, навостривший уже уши, тоже отстал.
А выстрел тот был знатный, и не исключено, что его рассматривали в дальнейшем как образец.
— Если что, держись меня, — говорит Николай. — Подстрахую.
Мне это не особо нужно, но забота соотечественника приятна. Оказалось, что Поздняк схлопотал штрафбат за банальную драку. В первом бою вину свою кровью не смыл, и если бы не мой выстрел, то штрафников еще раз погнали бы на немецкие позиции. На пулеметы. На смерть. Странным образом после гибели майора фрицы сами покинули высоту. Получалось, что я спас Поздняка. Мы заняли высоту без боя, а Николай нашел свою пулю совсем в другом месте.
Катер опускается, мы достигли контрольной точки, и теперь нужно добраться до зенитных орудий чужаков. Мы выгружаем оборудование и прощаемся с Василием.
— Удачи, парни, — он пожимает нам руки.
— И тебе того же! — говорим ему мы, зная, что летуну сегодня предстоит не один бой, впрочем, как и нам.
Зенитки чужаков не являются зенитными орудиями как таковыми. Это скорее целый комплекс — чудо враждебной техники. Оружие многофункционально и весьма опасно, легко работает как по небу, так и по наземным целям. Обойти ее или пролететь над ней незамеченным чертовски сложно.
