Само собой, Уголовный кодекс никто не отменял. Приглашенные сталкеры были из тех, кто официально завязал после отсидки или же работал в Институте. Глядя на Старого – измученного, болезненного, однорукого, – никто бы не заподозрил, что он еще недавно ходил в Зону.
В студии Старый поведал всей стране о «трубке», о том, что не все то золото, что блестит, о жизни в рабстве иллюзий и о том, как трудно стало ему сейчас, когда он понимает, что Зона не просто долгие годы водила за нос, а поддерживала таким необычным образом его на плаву. А теперь он тонет, и нет никого, кто бы помог ему. Рассказ однорукого сталкера тронул зрителей, последовало много вопросов из зала и телефонных звонков. Заместитель начальника управления социальной политики Новосибирского округа пообещал похлопотать о пенсии для Старого и об улучшении его жилищных условий. На том же ток-шоу выступил сам доктор Пильман. Непотопляемый патриарх Посещения поведал, что лингам, добытый Старым, не так-то прост, как кажется. По словам Пильмана, профессор новосибирского Института погорячился, раскритиковав находку; одумавшись, ученый муж извлек лингам из мусорного бака и в ходе лабораторных тестов выяснил, что предмет изготовлен из материала, который можно получить только в условиях невесомости. Затем выступил какой-то известный уфолог, который высказал теорию, что создатели Зон Посещения имели, по всей видимости, антропоморфную природу, поскольку использовали лингамы. В студии завязался горячий спор. Но Старому эти околонаучные разговоры были неинтересны, их он вволю наслушался во время работы в Институте. Он сидел в кресле, щурился на свет софитов и думал, что Зона, а может – сама жизнь, надула его в очередной раз.
По дороге в Искитим Старый сильно напился. Нечистый на руку попутчик в безымянной забегаловке на безымянной вокзальной станции подсыпал ему в рюмку клофелин и присвоил нехитрые стариковские пожитки.
Старый очнулся где-то за Уралом. Ни вещей, ни паспорта, ни денег, ни билета. В линейном отделе милиции развели руками: мол, ничем помочь не можем, было – да сплыло, таких, как ты, знаешь сколько мы повидали?
Несколько лет Старый бомжевал, пытаясь одолеть просторы нашей необъятной страны или своим ходом, или на случайном транспорте. Зарабатывал на жизнь, собирая бутылки или прося милостыню.
В 1998 году он вернулся в свою исктимскую хибару насквозь больным, пропитым, дряхлым и абсолютно чокнутым старикашкой. После нескольких дней возлияний он снова засобирался в Зону, хотя местные мужики его отговаривали, как могли. Все понимали, что следующая ходка будет для Старого последней, но переупрямить однорукого осла оказалось невозможно.
Уходя поздним осенним вечером, Старый подозвал своего юного соседа – начинающего сталкера по прозвищу Шустрый – и сказал пацану горячечным шепотом: «„Трубка“ – есть сосуд истины, наполненный золотом света благодати! Крепко запомни это!»
Шустрый только покрутил пальцем у виска и умчался по своим делишкам. В те годы он быстро бегал и постоянно куда-то торопился.
Старый сгинул. Стал одним из многих без вести пропавших.
Да и Шустрого давно уже нет.
Вот такая вот песня.
Не удается договориться с Ангелиной. Мы окончательно потеряли общий язык.
У всех мутантов какая-то проблема с восприятием высоты. В этом они родственны «зеленке». Лестницы в нашем доме становятся для них непреодолимой преградой.
Но только не для Ангелины. Она карабкается по ступеням. Ночью ей почти удалось подняться на мой третий этаж. Я ткнул ей в глаз лыжной палкой, и Ангелина превратилась в дым. Мутант!..
У меня заканчиваются вода и шоколадки. Пью из крана в джакузи, но вода ржавая и невкусная. Она может быть зараженной. Стать мутантом? Это в мои планы не входит!
Зато я забрал артефакт из Паркетного зала.
Он очень красив и согревает меня золотым теплом, я как будто стал больше знать и понимать.
Скоро мне придется стать сталкером. Или умереть.
Впрочем, сталкеры тоже долго не живут.
Невелик выбор, да?
«Куда уводят мутанты». Недописанная книга Виталика Шимченко
7 сентября 2015 г.
Новосибирская Зона Посещения,
особняк сенатора Шимченко
Садовников сидел верхом на сенаторском заборе и изучал особняк.
Трехэтажный домишко с тяжелой мансардной крышей ему не понравился с самого начала. Даже когда здесь еще не было Зоны, жилище миллионера излучало темные флюиды и казалось натуральной Обителью Зла. Теперь же оно стало еще страшнее, и его мрачная аура подавляла.
Пропорции исказились, правильные геометрические формы поплыли, как оплывает догорающая свеча. Теперь на фасаде и на крыше трудно было найти хотя бы одну прямую линию: все изгибалось, бугрилось, сливалось.
Двор изменился тоже. Прямо напротив крыльца просматривался силуэт вдавленного в бетон автомобиля. Это поработала «комариная плешь». Клумбы, окруженные концентрическими кругами «порчи», пестрели необычайно праздничными растениями и изумрудной травой – они походили на свежие могильные холмики, засыпанные неживыми цветами. В чаше фонтана отблескивала, словно ртуть, какая-то жидкость. Вряд ли это была вода. Купидон, из которого должны были изливаться искристые струи, потемнел от жирной копоти. Черты его ангельского лика заострились, теперь гипсовая фигурка походила скорее на обрюзгшего демона с недоразвитыми крыльцами, чем на символ любви.
Садовников пополз по забору, словно паук. Стала видна буйная зелень ботанического сада. В эту ходку сталкер подобрался к особняку с востока – двигаясь параллельно руслу Шадрихи и не рискуя больше проверять удачу в непроходимой аномалии.
Красно-желтое солнце, чей раздутый диск был бы более уместен над дюнами австралийской пустыни, чем над тайгой, клонилось к закату. Следующим утром Садовников планировал выдвинуться в обратную дорогу. Разведает, разнюхает окрестности, чтоб было честь по чести, – и назад. Задачу проникнуть внутрь особняка перед ним никто не ставил – и слава богу! Ведь коню понятно, что хоромы Шимченко – гиблое место. Ни один сталкер не подойдет к ним по доброй воле…
* * *На крыше гаража Садовников внезапно увидел человека в камуфляжном комбезе: тот жевал бутерброд и легкомысленно болтал босыми ногами в воздухе, сидя на самом краю. Рюкзак, берцы и карабин «сайга» были свалены в кучу у него за спиной. Человек тоже заметил сталкера. После небольшой заминки он встал и замахал руками, точно собрался упорхнуть.
– Костыль! Это ты, дружбан, или мне мерещится?
