Дороги моментально оказались забиты толпами беженцев, спасавшихся от предполагаемой угрозы. Крупные города элементарно не справлялись с таким наплывом. Гостиницы были переполнены, и селянам приходилось разбивать лагеря на пустырях. Учитывая взаимную нелюбовь обитателей городов и деревень друг к другу, не стоило удивляться тому, что сразу последовали конфликты. Уровень криминала возрос в десятки раз. Большая часть приходилась на драки, но хватало изнасилований, краж и даже убийств. Попутно активизировались всевозможные мошенники, рассчитывавшие сделать на беженцах неплохой доход.
К подобному власти оказались совершенно не готовы. Конечно, поступали распоряжения о постройке временных жилищ, снабжении едой и лекарствами и даже выделении части беженцев для проведения работ по укреплению обороноспособности страны. Но из всего этого была реализована лишь малая часть. Большинство руководителей предпочитали пускать все на самотек, отказываясь понимать, что этим самым они лишь ухудшают ситуацию.
Полиция не справлялась с наведением порядка, и в дело вступали армейские части. Некоторые предпочитали действовать радикально, выгоняя пришельцев, что приводило к стычкам и локальным бунтам. Ситуацию усугубляло то, что магазины не справлялись с возросшим спросом. Возник дефицит на продукты, лекарства и товары первой необходимости. А учитывая царившую в местах таких скоплений антисанитарию, не следовало удивляться вспышкам болезней.
Некоторые аналитики сумели сделать подсчет, что если бы альянс продолжил налеты на дальние поселения, то уже меньше чем через месяц в столице могла бы разразиться самая натуральная гражданская война. Конечно, сложно сказать, был ли возможен такой исход или нет, но в любом случае противник мог быть доволен. Один-единственный корабль за две недели расшатал целую страну так, как до этого не могли сделать объединенные усилия армии и флота.
– Ну и какого хрена ты не проследил за этим уродом? – недовольно ворчал Пауль Шварц в адрес своего стрелка. Тот мрачно огрызался в ответ, не желая признавать своей вины.
– А когда бы я успел? Двадцать часов в воздухе, после которых хочется забыть обо всем. Кроме того, он сам предлагал, мол, все переберу и сделаю в лучшем виде. Работать будет как часы.
– Мне не нужны часы, мне нужно боеспособное орудие, а не эта смесь металла и масла. Наверное, стоит сказать спасибо, что этот любитель бутербродов туда колбасу не положил.
Положение складывалось отчаянное, и вина в этом в равной степени возлагалась на стрелка, корабельных механиков и самого Пауля Шварца, который просто обязан был следить за боеспособностью своей машины, но умудрился упустить из виду самое главное.
Очередной вылет входил в план Роджера по отвлечению внимания. Ганботы разделились на две группы, чтобы создать достаточно шума и паники сразу на нескольких участках. Команда Игоря, в которую входил и Шварц, получила в качестве цели одну из перевалочных баз. Задание не представляло собой ничего серьезного. Внезапный налет в сумерках, расстрел пары-тройки кораблей с безопасной дистанции и столь же внезапный уход. Пусть конфедераты думают, что наглый рейдер продолжает свою миссию, в то время как Дрейк будет уводить его куда подальше.
Первая часть прошла без сучка без задоринки. Пятерка «Десмодов», на малом ходу, следуя по низинам, стремясь тем самым скрыться от постов наблюдения, в последний момент резко ускорилась и атаковала базу. Первый же залп поджег часть складов, Шварц на пару с Игорем и Ольгой расстреляли вылетевший навстречу сторожевик, после чего всадили оставшиеся торпеды в стоящие у причала транспорты.
На этом их удача оказалась исчерпана, поскольку со всех сторон внезапно полезли ганботы конфедератов, и штурмовой группе пришлось срочно покинуть поле боя. Чисто уйти так и не удалось, пришлось ввязываться в бой. Сумеречное небо было испещрено снарядными трассерами. Группа Игоря дралась отчаянно, сумев сбить три «Хаунда» и один «Страйкер», прежде чем ситуация позволила им выйти из боя.
К сожалению, именно в этот момент погода предпочла испортиться, и небо заволокло тучами. Луны, свет которых позволял пилотам хоть как-то ориентироваться, также оказались скрытыми, и каждая машина оказалась предоставлена самой себе. В целом это не было таким уж страшным явлением. Опыт пилотов и умение летать по приборам позволяли им выйти к месту рандеву даже вслепую. Но в условиях нахождения на вражеской территории отсутствие поддержки могло обернуться большими неприятностями.
В тот момент, когда тучи все-таки разошлись, Пауль Шварц осознал две настораживающие его вещи. Вся группа, которая, как он считал, летела тем же курсом, пропала неведомо куда, а кроме того, у него на хвосте висит неведомо откуда взявшийся «Хаунд». Поскольку вряд ли за ним могли проследить в темноте, можно было предположить, что его курс просто нечаянно пересекся с вражеским ганботом. Но в любом случае оптимизма это не добавляло.
Впрочем, один-единственный легкий истребитель не такая уж и страшная помеха для бронированного штурмовика. Другое дело, что к настоящему моменту боекомплект его курсовых орудий был полностью исчерпан и все надежды оставались только на прикрывающего заднюю полусферу стрелка. Последний поспешил взять на прицел заходящий «Хаунд», но ожидаемой очереди так и не последовало. Вместо нее раздался яростный рык его напарника, Виктора Пригородова. Пауль, уходя от атаки, сумел понять только то, что пулемет заклинило и не было ни малейшей возможности заставить его работать.
Краткий разбор полетов показал следующее. Во время предыдущего вылета Виктор подметил ряд сбоев и по возвращении попросил механика перебрать и смазать пулемет. Тот послушно выполнил свои обязанности, но вот смазки напихал в таком количестве, что все детали слиплись в единое целое. И теперь для приведения оружия в исправное состояние требовалась полная переборка.
– Сразу сдадимся или побрыкаемся? – мрачно поинтересовался возящийся с механизмом стрелок.
– Занимайся своим делом, а я постараюсь отвлечь внимание этого «песика».
Шварц, закусив губу, настороженно изучал все маневры противника. В данный момент, если честно, он больше опасался не атакующего ганбота, а своей собственной реакции на эту агрессию. Так уж получилось, что, несмотря на спокойный нрав, из всех пилотов эскадрильи он считался единственным теряющим голову в бою. До поры до времени ему удавалось это скрывать, благо в условиях боя было тяжело понять, просто ты стремишься выжить или потерял голову настолько, что готов крошить всех без разбора.
