— Ага. Я таких уже встречал, — заметил Гарсиа. — Ты не веришь в силу разума. Держу пари, твой отец был деревенским колдуном.
— Проиграешь! — возразил киборг. — Мой отец был фермером и ничего не понимал в магии.
— Тогда держу другое пари, — сказал Гарсиа. — Держу пари, что если мы изучим вопрос, то найдем причину, почему самураи всегда побеждают нас.
Завала склонил голову набок, почесал затылок серебряным пальцем своей искусственной руки, словно стараясь вспомнить, о чем идет речь.
— Хорошо. На что спорим? На миллион колумбийских песо?
Гарсиа удивленно раскрыл рот. Очевидно, он говорил фигурально и не собирался спорить на деньги. Немного подумав, он спросил:
— А у тебя есть миллион песо?
Завала кивнул. Миллион песо равен примерно двум тысячам стандартных Международных Денежных Единиц, очень большие деньги для такого крестьянина, как Завала.
— Хорошо, — согласился Гарсиа. — Тогда я ставлю миллион песо на то, что мы разузнаем, почему они нас бьют.
— Не так быстро. — Завала улыбался, словно делал очень хитрое предложение. Такую же улыбку я видел на лице базарного фокусника, владельца «господня цыпленка».
— Ты так уверен, что выиграешь. Ты должен дать мне фору.
— Что за фора?
— Я ничего от тебя не хочу, сеньор Гарсиа, — пояснил Завала. Он указал на меня пальцем. — Но если я выиграю, я хочу, чтобы мне заплатил дон Анжело. Мне нужны антибиотики, чтобы убить гниль. Я не стал бы этого говорить, но дон Анжело отказывается дать мне лекарство. Если бы у меня был амиго и он заболел, я бы помог ему. Но дон Анжело не хочет. И никто не хочет.
Гарсиа выслушал это объяснение.
— Что скажешь, дон Анжело? Сколько стоят твои антибиотики?
— Примерно пятьдесят тысяч песо.
— Если мы выиграем, я заплачу тебе двести тысяч песо, — предложил Гарсиа. — Договорились?
Завала не мог выиграть. Я кивнул.
— Итак, мы заключаем пари, Завала, — подытожил Гарсиа. — Но я должен спросить: как мы определим, кто выиграл это пари?
Завала вздохнул и обвел взглядом комнату. Подобно индейцам племени Чакой в их изолированных деревушках, он не привык к логическому мышлению. Он не сможет объяснить, какие доказательства означают победу.
Заговорил человек маленького роста по имени Пио, один из людей Гектора, тот самый, что играл на гитаре.
— Как п… проверить, чьи духи сильнее? Мы их не видим, духов. Я бы хотел их видеть.
— Но дон Анжело занимался морфогенетикой, он знает генетику, — напомнил Гарсиа. — Мы можем попросить его сопоставить генные карты самураев с генными картами химер. Слово Анжело как слово специалиста убедит тебя, Завала?
Я начал возражать. Не хотел вмешиваться в их спор.
Киборг некоторое время смотрел на меня.
— Si. Я поверю слову дона Анжело.
Гарсиа продолжал:
— Хорошо. И мы, по-видимому, сможем узнать, в каком возрасте самураи начинают тренироваться, верно? И узнаем, больше ли они тренируются, чем мы. Надо найти библиотеку. На корабле есть библиотека?
Мы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Мигель, химера Гарсиа, тот самый, с толстой шеей, странно поглядывал на меня, его голубые глаза напоминали лед. На лысой голове блестел пот. Я заметил, что у него крошечные усики киношного злодея. Общее впечатление пугающее. Отвратительно.
— Si. Ниже по лестнице есть библиотека, — сказал Завала.
— К тому же медицинские компьютеры располагают подробными биографиями, — заметил я. — Может, там мы узнаем, когда самураи начинают тренироваться?
— Но как мы решим, кто выиграл пари? — повторил Гарсиа. — Конечно, ты не думаешь, что самураи на самом деле тренируются всю жизнь, но в каком возрасте они должны начать?
Химера Мигель по-прежнему смотрел на меня. Зрачки его расширились и стали похожи на мексиканские монеты в пять сентаво. Лицо расслабилось, нижняя челюсть отвисла. Он, казалось, совершенно не замечал происходящего в комнате. Выглядел он очень больным. Отвратительным. Я подумал, что это с ним такое? Наверное, слишком много выпил.
Завала соображал недолго.
— Мальчик становится мужчиной, когда у него отрастают лобковые волосы, верно? Не думаю, чтобы самураи начинали тренироваться до этого.
На что Гарсиа ответил:
— У одних лобковые волосы вырастают в десять, у других в шестнадцать. Будем щедры, установим срок в пятнадцать лет. Если самураи начинают тренировки раньше этого возраста, ты проиграл.
Завала невменяемым взглядом уставился в угол комнаты. Казалось, он пребывает в трансе, ожидая помощи и подсказки своих духов.
— Я согласен, — наконец проговорил он невыразительно.
Химера Мигель закрыл рот и пополз по полу ко мне. Его зрачки снова сузились, и он выглядел бы нормально, если бы не стекавшая изо рта струйка пены.
— Остается еще одна проблема, — напомнил Гарсиа. — Мы должны узнать, жульничают ли самураи в симуляторах. Кто-нибудь может прорваться к компьютеру и выяснить это?
Все враз покачали головой. Никто не сможет пробиться сквозь защиту корабельного ИР.
Мигель дополз до кровати и устроился на полу рядом со мной. Он похлопал меня по ноге, потом прижался к ней свой лысой головой, как старый пес к хозяину. Я понял, что он привязался ко мне. Я видел начало этого процесса. И ощутил пугающее чувство власти и ответственности.
— Тогда, боюсь, нам остается только одно, — сказал Гарсиа. — Напасть на самураев и проверить, насколько они сильны и быстры в действительности.
— Но у них мечи, — заметил Пио.
Гарсиа усмехнулся.
— Добровольцы есть?
Мавро сидел на койке, прислонившись спиной к стене, и как будто спал. Голова его качнулась вперед, и он сказал:
— Я обезоружу одного, если кто-нибудь его побьет.
— Браво, — одобрил Гарсиа. — Еще добровольцы? — Я вспомнил, какие они здоровенные, самураи, в основном под два метра ростом и весят килограммов по 140. Мысль о нападении на такое чудовище устрашала.
Один из четырех все еще не спавших химер тоже подал голос:
— Я!
— Дело подождет, пока мы не протрезвеем, — сказал Гарсиа, и все согласились. — Пойдем сегодня вечером, после боевой тренировки.
* * *
Те гости, что могли добраться до своих комнат, ушли, но большинство провело день у нас. Спали, пока не протрезвели. Я один, без своих компадрес, пообедал в столовой на четвертом уровне. Сидел рядом с Фернандо Чином, ксенобиологом из Боготы. Он говорил с остальными о птицах, которых я видел высоко в атмосфере в симуляторе. Чин сообщил, что больших птиц называют «опару но тако» — опаловые воздушные змеи, а маленьких — «опару но тори», опаловые птицы. И я понял, почему так: когда вечернее небо полно пыли, хотя на западе оно пурпурное, а на востоке сине-коричневое, когда мерцающие лучи играют на крыльях «опару но тако» на фоне более темного неба, кажется, что по всему небу до горизонта рассыпаны драгоценные камни. Меня больше интересовали воздушные змеи, которые живут высоко в атмосфере, и Чин рассказал, что они вылавливают в воздухе пыль и воду и жгутиками направляют их в ротовое отверстие и в желудок; затем все это попадает в желудок, где размножаются бактерии. Именно бактериями опаловые воздушные змеи и питаются. Разновидность их легко определяется по оттенку, потому что едят они разных бактерий.
