меня неуязвимым и мне нужно с этим что-то делать. Более того, удача отвернулась от меня, поставив на своё место злую судьбу, которая то и дело подкидывает мне неприятности. С самого первого дня, как я сюда попал, у меня всё не задалось. И стоит мне только поймать удачу за хвост, как она тут же ускользает от меня, виляя упругими бёдрами, снова подзывая к себе и ухмыляясь.
— Чёрт подери… — я отряхнул лицо от песка, на котором спал и огляделся.
Вокруг сновал народ, то и дело поглядывая на меня заинтересованными, но отстранёнными взглядами. Никому не было до меня никакого дела и все куда-то спешили, направляясь к центральной площади, на которой совсем недавно судили меня. Не сказать, что мне сильно хотелось туда попасть, но происходящее меня заинтересовало. Да и возвращаться назад, к группе жадных до мести паладинов, я желанием не горел. И идти мне, по большому счёту, было больше некуда.
Куда ни сунься, отовсюду прогоняют. С такой мордой мне разве что в отшельники податься… Да и Рикс с компаниеймогут не признать, хотя… Если убедить их в том, что это я, то может и прокатит. Но и тут встаёт новая проблема. Я не имею и малейшего понятия, где их искать. И даже если найду, где гарантии, что за ними не следят? Приду к ним, начну доказывать, что я — это я и меня тут же схватят, а там уже и до плахи недалеко. Такой вариант развития событий меня в корне не устраивал, ведь жить я хотел, и помирать уж точно не собирался.
Оставался лишь один вариант. Отправиться на главную площадь, скрыться в толпе и разузнать хоть что-то. Не думаю, что меня кто-то сможет опознать в таком облике, да и оставаться здесь глупо. Если паладины захотят меня найти, то им будет сложнее сделать это в толпе. Насчёт Фламинго я не переживал, ведь он точно не станет сейчас выступать на площади. Вероятнее всего, он уже свалил из города и радуется новой жизни, что для меня только на руку.
Решив, что мой путь определённо лежит на площадь, я выдвинулся вслед за чумами, спешившими туда с невообразимым рвением и упорством. Многие даже покинули свои рабочие места, бросив работу на половине. Этот факт меня заинтересовал ещё больше, ведь мыслей о том, что могло вызвать у населения такой ажиотаж,… у меня попросту не было.
Уже подходя к площади, я отчётливо слышал выкрики какого-то горластого идиота о том, что в поселении пора что-то менять. С каждым его выкриком толпа взрывалась, а многие и вовсе начинали кричать, надрывая горло. Кто-то был согласен с оратором, а кто-то был против. Народу было столько, что подойти к центру по земле, оказалось непосильной задачей. Было невозможно протолкнуться, а оттого и увидеть оратора было нереально.
Я решил воспользоваться своим новым телом и пройти по крышам домов, посчитав такой путь самым быстрым и безопасным. Так меня и заметить будет сложнее, ведь все стараются разглядеть происходящее в центре, да и сам я увижу сверху намного больше.
Сказано — сделано. Уже через минуту я находился на крыше одного из домов, с которой открывался отличный обзор на центральную площадь. Прямо по центру неё стоял небольшой пьедестал, на котором находился незнакомый мне до этого мужчина. Он обладал приглаженной шевелюрой чёрного, словно мазут цвета, с редкими белыми вкраплениями типа седины. Одет он был в модный и дорогой, даже на вид, фрак, украшенный золотыми пуговицами и вставками из других, не менее дорогихметаллов. Его внешний вид портил один единственный красный пузырь прямо под левым глазом, так и норовящий в любой момент лопнуть и забрызгать толпу жуткой слизью.
Он держал в руках что-то вроде ручного мегафона, сделанного из подручных средств. Это значительно усиливало громкость его речи, и я был уверен, что подобный инструмент точно подпитывался какой-то магией. Иначе объяснить столь мощное усиление попросту невозможно.
Толпа обступала площадь вокруг незримого барьера, который не был виден невооружённым глазом, но направив нужно количество энергии в зрачки, я его разглядел. Как и разглядел того, кто этот барьер возвёл. Это был худощавый старикашка, который на моём суде показался мне самым странным и противным.
— А это удобно… — прошептал я, узнав о новой способности своих глаз, видеть того, кто наложил заклинание.
Откуда у старика такие способности, я даже думать не хотел. Я уже давно понял, что полагаться только на внешний вид, это самое глупое, что можно сделать. Такой подход рано или поздно может привести к самой нелепой и глупой смерти и мне такого не хотелось. Но всё же узнать о том, что за магию использует этот старикан, я захотел. Всё-таки, она и в самом деле была действенная и сдерживала толпу от того, чтобы прорваться в центр и надрать зад горластому пижону. И я был уверен, что хотели этого многие. Толпа буквально кричала о том, что не желает поддерживать эти весьма… либеральные взгляды.
Пижон заверял народ, что хромая лощина требует изменений. Он желал, чтобы старые устои отошли на задний план и чумы со всех ярусов объединились. Пару раз даже проскочили слова про мотылёк и его полезность и то, как он может послужить на благо народа. Когда этот урод начал заявлять об этом во всеуслышание, я чуть не оглох от того гула, что поднялся. Большая часть людей пыталась кидаться в пижона чем-то поувесистей и повонючее, но всё это отскакивало от барьера и падало обратно в толпу, вызывая ещё большие возмущения.
Когда толпа утихла, в центр вышел ещё один человек, которого я до этого не видел. Это был плечистый мужчинапочти под два метра ростом со смуглой кожей. На его лице почти не было волдырей, за исключением нескольких почти у самой шеи. Он был одет в обычную одежду и если бы я увидел его в толпе, то ни за что бы не обратил на него особого внимания. Но даже так, от него чувствовалась сила и уверенность. Но смутил меня не этот факт, а то, что он вёл за собой Аврору. И она явно была против этого, но поделать ничего не могла.
Нахмурившись, я принялся пристальней следить за происходящим и вслушиваться в речи с большим интересом. Вышедший вперёд мужчина вежливо попросил пижона отойти и сам встал на пьедестал, поставив рядом с собой Аврору. Окинув толпу взглядом, он мило улыбнулся и это выглядело так, словно волк
