расшевелю. Ты не понимаешь, Фрейя не понимает, и вообще никто не понимает, что настоящий кабальеро должен нести ответ за свои слова. ВСЕГДА. — Теперь я выделил слово. — Они против текущего командования спецоперацией? Прекрасно! Но есть базовый принцип, критикуешь — предлагай. Нечего предложить? Молчи в тряпочку. За десятилетия сытой безопасной жизни на планете многие… Да что там, почти все забыли этот принцип. А значит придётся учить так, чтобы дошло до всех. И после моих сюрпризов завтра, случись по-настоящему значительная хрень, они не будут вякать и разевать варежку, а трижды подумают, стоит ли.
На том конце линии пыхтение, и итог:
— Хорошо, уговорил. — И эмоциональное добавление:
— Ты из меня верёвки вьёшь. Мне это не нравится.
— Привыкай. Я не просто мужчина. Я — мужчина ТВОЕЙ мечты. А значит сама виновата.
Она снова запыхтела, но не стала ввязываться в дискуссию и разъединилась.
— Хуан, я, конечно, понимаю, что СЕГОДНЯ у вас ничего не было… — в две щёлочки опасно сузились глазки рядом сидящей Фрейи, — но в будущем мне бы ОЧЕНЬ не хотелось узнать, что ты — её любовник. По-настоящему её и по-настоящему любовник. –сВысочество дышало жаром, и это не было наносное, что можно «разрулить». Сейчас стоило воспринять её максимально серьёзно. — Учти, и я не шучу, ко мне после можешь не подходить. Даже близко. И когда придёт моё время, а пусть через годы оно придёт, ты можешь забыть обо всех благах, должностях и постах, какие она даст, и обо всех наградах, которыми наградит. Я сделаю всё, чтобы тебя уничтожить.
Я расслабленно смотрел на неё, получая изысканное удовольствие от такой ревности.
Хотел ли я трахнуть королеву?
Давайте буду честным. Хотел. И чуть было не сорвался. Дважды. В тот раз и сегодня.
Но я не сорвался! Ибо да, эта дорога наверх на самом деле самая простая и самая прямая. Максимально простая лестница в небо. Вот только опоры у этой лестницы ни к чёрту — полнейшая тотальнейшая зависимость от объекта сексуальной эксплуатации. Никаких опор более, только её добрая воля. А я так не хочу. Фрейя, если станет королевой — это уже другое; Фрейю я покорял не ради трона и короны, и её я ПОКОРЯЛ, завоёвывал сердце, а не стал объектом вожделения и перепихона. Там я скорее буду принц-консорт , а не любовник. Даже если женюсь на её сестре а её буду спать за компанию, там я гораздо более, чем любовником. А тут — чистой воды авантюризм.
Но ведь это простой и лёгкий путь, а потому он манит и совращает неокрепший ум… Как и любой простой и лёгкий путь. А я всё же молодой и юный неокрепший ум, что бы о себе ни думал.
— На Изабеллу так не реагируешь, — констатировал я после долгой паузы и размышлений.
— Изабелла — моя сестра, а не мама, — парировала она, не поясняя разницы. Я её понимал, но вот вслух Фрейя, возможно, и сама бы не смогла эту разницу чётко сформулировать.
— Мышонок, в этой жизни у меня одна главная женщина, — картинно вздохнул я. — И это ты. Кроме тебя у меня есть муза, есть напарница-боевик, есть моральный якорь, и даже прочищающий мозг и заставляющий его шевелиться активнее осколок мирового капитализма. Но ты — главная в этом хороводе! А вот ЕЁ там нет. Совсем.
— Я не хочу, чтобы она там появилась даже как игрушка на ночь. — Фрейя была непрошибаема, и так и съедала глазами, но я чувствовал, видит мою искренность, и ей это нравится. Не искренность, а что я на самом деле не собираюсь лезть в её «папы».
— В этом статусе она там не появится! — дал я слово, и самому вдруг стало легче.
«Это испытание, Хуан». Лей, для меня это тоже было испытанием. Как бы не более сложным, чем для тебя. Ибо мы оба знаем, что моя мать — Стефания Шимановская, польская проститутка, и родила меня она и только она. Ты для меня никто, как и я для тебя. А россказни насчёт «создала» и «придумала» — от лукавого, в горизонтальном положении ничего не стоят, ибо за ними нет ни сыновьих генов, ни тем более психологической привязанности.
— Я прошёл испытание. — Я расплылся в довольной улыбке. — Этого не будет, Фрей. Я стану императором. ТВОИМ императором. А не её игрушкой.
Фрейю высадил, она пересела в свою машину — ей во дворец, организовывать эвакуацию семьи командора Гарсия, а сам поехал в «Берлогу». Ибо нужно следить за новостями, и делать это не в чужом вагончике антитеррора, где на тебя смотрят максимум со снисхождением, а в насквозь цифровизованной каморке управления, откуда можно руководить планетой. Сейчас там всего два оператора, Дайсон и Ктулху, но при комплекте личного состава оттуда можно творить чудеса управления. Хотел заняться ротацией и сменить парней, но по размышлениям не стал. Майк и Дэн уже по уши вовлечены в работу по созданию нейросети, разыскивающей родственников террорюг (и самих террорюг), сменщикам придётся начинать с нуля. Слон и Солёный также по уши в работе суперкомпов, и там кровь из носу нужно иметь своих людей. «Своих» это именно своих, а не сотрудников «трёшки». Так что Дайсон и бритый пока все, кем располагаю, но да ладно, прорвёмся.
Новинкой стало опознание «свой-чужой» при подъезде к объекту, причём не смейтесь, запрос выдала Беатрис.
— Чика, это я и моя охрана. Дашь проехать? — весело усмехнулся я.
— Проезжайте. — В голосе ни грамма веселья.
Машины, как обычно, припарковали у самого входа. Сегодня со мной гномики, Снежка оставила двух своих снаружи, с остальными зашли внутрь.
— Какие новости? — расслабленно плюхнулся я на операторское место радом с Санчес. Бритый и Серёга остались в главном зале, мы называем его «гостиная», где первые три номера терминалов. Беатрис же вела свои дела из резервной. В принципе это закономерно — ничем эдаким она не занимается. Важным — да, эдаким, жизненно необходимым — нет.
— На меня охрану территории повесили, — кивнула на мониторы, показывающие обстановку вокруг. — Раз я здесь, и нельзя эвакуироваться — чтобы зря хлеб не ела. — Фыркнула. Но я видел, ей в целом приятно. Да, несвобода это нехорошо, но она уже большая девочка (к сожалению, были обстоятельства стать взрослой) и понимает, что к чему в этой
