Ты знаешь правила.
— Правила? Да ты издеваешься? Какие, к лешему, правила?
— Если узнают, могут отчислить.
— Отчислить? Не говори глупостей, — Настя снова нахмурилась. — Что за бред ты несёшь? Ты… не хочешь меня видеть? Так сразу и скажи.
И тут в голове возникла одна очень ясная мысль. Может, Настя и хотела меня подставить, только вот, явившись сюда, она, в первую очередь, подставилась сама. К тому же, она и так уже в моей квартире. И какая теперь разница, произойдёт между нами что-то или нет? Если понадобится, она скажет, что угодно. Тогда есть ли смысл отказываться?
— Не хочу? Кто сказал? — я притянул девушку к себе, после чего мы продолжили долгий поцелуй.
Через минуту мы с Настей оказались в кровати, через пять были полностью раздеты, и я тискал её, наслаждаясь прекрасно сложенным молодым телом девушки. Ещё через пять Шереметева стонала в моих объятиях, и я очень надеялся, что стены дома достаточно толстые, чтобы соседи не слышали, чем мы тут занимаемся.
Было полдвенадцатого, я даже не заметил, как пролетело время. Уже и речи не могло идти ни о каких тренировках. Натренировался уже… Мы лежали в обнимку, завернувшись в одеяло. Было прохладно, отопление ещё не включили.
— Я даже не думала, что ты такой зверь в постели, — Настя сильнее ко мне прижалась и потёрлась носиком о мою щёку.
— Как видишь, у меня много талантов, — проговорил я. — А ты, гляжу, разбираешься в теме?
— Ты на что намекаешь?
— Да ни на что.
— Опять дерзишь. Вообще-то у меня был всего один парень.
— И что с ним стало?
— Выгнали.
— Из-за тебя?
— Нет, конечно, — хихикнула Настя. — Он просто не вытянул программу.
— Ты рисковала, придя сюда.
— А ты что, всерьёз воспринимаешь эти правила? Вот же глупый. Всем, на самом деле, плевать, кто с кем встречается. Просто надо быть осторожнее и всё. Приходи и ты ком мне, как-нибудь. Я договорюсь с охранницей. Тебе всего-лишь надо будет дать ей пять рублей. Только сразу после своих тренировок не иди. А то вспотеешь, как конь.
— Может быть, и загляну как-нибудь. Я-то недолго учусь, не знаю, какие тут порядки. Слышал, что кого-то даже исключили за это.
— Глупости. Мало ли что говорят. При мне такого не было. Кстати, не было и такого, чтобы ректор мило беседовал с нарушителем дисциплины. Поговаривают, будто ты с Вяземским на короткой ноге. Тебе ли бояться исключения?
— Что за чушь? На какой короткой ноге? Я видел его три раза в жизни.
— Ну да, ну да.
— Да откуда мне вообще его знать?
— Ну мало ли… Как по мне, ты — сплошная загадка.
— Ты тоже.
— Я?! — удивилась Настя. — Возможно… А что ты имеешь ввиду?
— Ну как же. Шереметевы — очень известная фамилия. Твой родственник занимает видный пост. По сути, второе лицо в государстве.
— Всего лишь глава первого отделения.
— Ага, всего лишь.
— Ну там ведь много всяких лиц при дворе: гофмейстеры, шталмейстеры, министры, госсовет… И все чем-то управляют.
— Так вроде бы один из Шереметевых при дворе тоже служит?
— Ага, только я не из той ветви. Мой отец — всего лишь финансовый директор.
— Где?
— На «Ландыше».
— Э… Где?
— Ну ликёрный завод «Ландыш». Не слышал?
Я о «Ландыше» действительно не слышал. У Шереметевых было много предприятий, и я, если и читал что-то об этом, то давно забыл.
Разумеется, Настя могла быть не связана непосредственно со Святославом Шереметевым. Далеко не факт, что все его родственники от мала до велика работают на него. У каждого своя жизнь, свои дела. С другой стороны, наговорить-то она могла, что угодно. Надо было держать ухо востро.
— Эх, хорошо с тобой, но мне надо возвращаться домой, — сказала Настя, вылезая из-под одеяла. — Придёшь как-нибудь на следующей неделе? В понедельник, например?
— Посмотрим. Ближайший месяц на мне общественно полезные работы. Ты видел, чем я занимаюсь. Времени вообще в обрез.
— Ага. Ты такой смешной в этом фартуке и с метлой. Настоящий дворник.
— Ну вот выучусь, пойду работать.
Конечно, я не стал говорить о планируемой поездке. Настя могла шпионить за мной. Может быть, специально в доверие втиралась, чтобы докладывать своему родственнику о моих делах. Не стоило с ней чрезмерно откровенничать.
Пятница стала для меня днём непростым. Я знал, что сегодня состоится «процесс семнадцати» и казнь заговорщиков, и ждал вечера, чтобы позвонить Лизе. Я не сильно переживал из-за смерти Сергея Оболенского, поскольку даже не видел его ни разу в жизни, а вот Лизу было жаль. Мне казалось, она не заслужила такого удара судьбы.
Впрочем, я напоминал себе, что ничего плохого с ней не случится. После смерти мужа Лиза продолжит жить в поместье, станет управляющей одной из компаний Оболенских, заведёт собственное дело и снова выйдет замуж, причём, за представителя того же рода.
И всё равно мне было тяжело набирать её номер.
— Алло. Здравствуй, Алёш, — проговорила Лиза убитым тоном.
— Привет. Что-то случилось?
Молчание.
— Что-то с Сергеем? — уточнил я вопрос.
— Да… Не могу поверить, — проговорила Лиза. — Его казнили. Расстреляли сразу после суда.
— Соболезную. Мне очень жаль.
— Почему? Почему всё так вышло? Я не верю, что Сергей был виновен, просто не верю. Его подставили, оклеветали.
— Наверное, кто-то хотел расправиться с ним, как и с остальными. Второй твой родственник тоже погиб?
— Да, Владимирова тоже расстреляли. Всего семнадцать человек убили, все — князья и графы. Я даже не попрощалась с Серёжей… — в трубке раздались всхлипы. — Прости, мне тяжело говорить.
— Они поплатятся за это. Однажды придёт их час. Слушай, давай я приеду, а? Завтра как раз суббота, и я освобожусь пораньше.
— Конечно, я всегда рада тебя видеть. Если не занят, приезжай.
— Хорошо. А теперь дай, пожалуйста, трубку Нике, если она дома.
Ника, как оказалось, только что приехала. Мне пришлось подождать, пока слуга сбегает за ней, после чего мы со стражницей обсудили завтрашнюю поездку. Ника всю неделю наблюдала за дорогой и мостом, но ничего подозрительного не обнаружила. Кажется, Шереметев не торопился убивать меня, поэтому можно было спокойно ехать к троюродной сестре.
Затем я сделал звонок нашему
