– Интересно, – нарушил он молчание, хотя сперва решил, что ни за что не будет говорить с предательницей, – что там решат на счет нас?
Аня пожала плечами, продолжая вычищать грязь из-под ногтей.
– Нет, реально, убить нас не должны, – продолжал размышлять вслух Артур. – Если бы нас хотели кокнуть, то сделали бы это ночью, по-тихому. Как думаешь?
Девушка снова пожала плечами, старательно изображая равнодушие.
– Ну да, я уверен. Вот скажи, на хрена бы тогда ихний царь, как там его… Валерий… – Артур наморщил лоб, – блин, как его там правильно… в общем этот Валерий… нам бы не гнал про какую-то говенную трагедию общин. Он нас завербовать хочет.
Аня подняла голову, посмотрела на мужа с нескрываемой насмешкой:
– Что, осмелел? Вчера чуть в штаны не наложил, а сегодня понял, что тебе смерть не грозит и разговорился?
– Да?! – возмутился наследник. – А кто на меня автомат направил? Предательница! Из-за тебя мы в плену!
– А ты бы не сдавался, а взял и погиб с оружием в руках, как положено воину. Что автомат-то бросил?
– Чё ты, мать, несешь, – поморщился Артур, – мы просто жертвы обстоятельств. И я поступал хладнокровно и рационально…
– Ра-ци-онально, – хмыкнула, передразнив парня, девушка. – Настоящий воин если и обгадится, то рационально и хладнокровно.
– Слушай, не цепляйся к словам…
– А если тебя захотят завербовать, – перебила мужа Аня, – ты рационально и хладнокровно согласишься?
– Мля, ну ты святого запаришь… Чё за вопросы такие?
– Нет, в самом деле, – девушка изобразила любезную улыбку, – вот скажут тебе: убей жену и иди спокойно в свой Лакедемон, будешь нас информировать, а если вздумаешь врать, мы тебя сдадим, как предателя и убийцу, ты согласишься?
– Слышь, перестань пургу гнать, – разозлился Артур.
– А я вот согласилась бы и убивала бы тебя медленно. Я бы сперва твои причиндалы отрезала, – мечтательно протянула Аня, глядя, как Артур наливается злобой; на душе у нее повеселело: она все-таки смогла вывести мужа из равновесия. – А потом…
– Слушай, ну, сколько можно. Ой мля… ну, подумаешь, один раз переспал с рабыней нашей… Имеет право воин расслабиться?
– Не знаю, что там решат насчет нас, но хотя бы один раз я тебе все выскажу! – лицо Ани пошло красными пятнами. – Ты не воин, ты петух помойный! Ты, козлина безрогая, перетрахал всех шлюх Лакедемона, ты, забыл, тварина, как предлагал мне втроем, с этой рабыней? Ты, мразь гнилая, поганый язык, растрепал на всю общину, что мы чёрт-те что вытворяем! Мне уже в глаза людям смотреть было стыдно. Но я теперь тоже всем подряд давать буду!..
– Да ты… сука… мля… – Артур, вытаращив налившие кровью глаза и сжав кулаки, вскочил с лавки. – Я тебя щас удушу… давно пора, мля…
* * *
Очень большая комната, с почти полностью сохранившейся потолочной лепниной, с тремя высокими окнами и картинами, развешанными по стенам, оставляла впечатление торжественной грусти по давно ушедшим временам. Посередине стоял круг из семи резных стульев с гнутыми ножками. На них расположились шесть человек.
Кислов рассматривал своих визави, переводил взгляд с Леонида Дрожжина на его сына Сашу, молодого, коротко стриженного шатена; потом на интеллигентного старичка с нерешительным выражением лица и седовласую женщину с печальным взглядом. Эта пара, так называемые «прощенные из людей», являлась на заседания Небесной Канцелярии всегда, не пропустив ни одного. Толку от «прощенных» было немного, но их присутствие с одинаковой готовностью терпели все. Они были похожи на два оставшихся во рту зуба мудрости, которые сами уж не могли жевать, но на которые навешивалась новая стальная челюсть.
– Ну, где этот колдун? – вождь скорчил недовольную гримасу.
– Сейчас подойдет, – успокоил его судья, а затем обратился к молодому человеку:
– За Олегом кого решили послать?
– Не волнуйся, отец, Каур напросилась в вестовые, – ответил тот, улыбнувшись.
Одна из дверей распахнулась, и в зал ворвался шаман. Одет он был во все те же рваные рыбацкие штаны и дополнил костюм майкой.
– Надо же, – скривился в саркастической ухмылке Кислов. – Сам Ян Заквасский пожаловал! А почему ты в таком виде приперся? Мог бы вообще голяком явиться.
– Из уважения к Небесной Канцелярии я по такой жаре надел майку. Но если ты разрешаешь, я в другой раз предстану перед тобой обнаженным, – парировал шаман. – Хотя нет, во-первых, здесь присутствует несравненная Ольга Михайловна, а, во-вторых, боюсь, если ты увидишь мою штуковину, то тебя перекосит от зависти.
– Ты себе льстишь, – голос вождя был нарочито добродушен, но зеленые глаза сверкнули холодной злобой.
– Хочешь, померяемся? – развел руками Заквасский.
– Ян, хватит! – судья с укоризной наблюдал за этой сценой. – У нас на повестке серьезный вопрос, который будет иметь далеко идущие политические последствия. Так что меряться пока отложим.
– Вот тут, мой дорогой друг Лёня, ты совершенно не прав, – усевшись на стул, Заквасский закинул ногу за ногу. – Любая политика – это прежде всего закулисная, а иногда и прилюдная демонстрация альфа-, бета– и прочими самцами половых органов друг другу. Размер боеголовки имеет решающее значение. На том сверхдержавы и стояли. Так было, так есть и так будет вовек.
Участники заседания с разной степенью осуждения смотрели на шамана, и только Саша, отвернувшись, прикрыл ладонью рот и нос, пытаясь не засмеяться.
– Ян, – Леонид поднял ладонь, – пожалуйста, перестань.
– Я молчу, – Заквасский прижал указательный палец к губам. – Просто я сегодня забыл, что у нас ведь общество равных, и у всех все должно быть одинаковой длины, толщины, глубины и упругости.
– Скажи лучше, почему опять нет Инессы? – сказал вождь, закрывая балаган. – Она пропускает уже четвертое или пятое заседание. Это ведь ее гражданский долг, даже привилегия. Она одна из немногих, кто может заседать в Небесной Канцелярии.
– Моя возлюбленная жена, – ответил шаман, – очередной раз страдает мигренями. У нее вообще как речь заходит об исполнении долгов, все равно каких, гражданского или супружеского, начинает болеть голова.
Дрожжин закрыл лицо рукой, а его сын, не выдержав, прыснул со смеху.
– Ну ладно, – Кислов пропустил мимо ушей очередную шаманскую остроту. – Ее личное дело. Тогда начнем. Как все уже знают, в наш город прибежал просить убежища парень из Лакедемоновки, что располагается на самой западной точке полуострова, если кто забыл географию. Его дочка, что несказанно меня радует, самая настоящая нуклеарка, хотя и родилась не в нашей общине. Поэтому убежище для нее и для себя беглец получил. Так же мы захватили в плен его преследователей и теперь надо решить: что с ними делать? Мы можем их убить, либо отпустить на свободу, либо оставить в плену. Саша, мы тебя слушаем, – вождь указал на молодого шатена.
