С охраной на въезде командир повел себя правильно. И вежливо, без лишнего хамства, и в то же время рыкнул и зубы оскалил, силу свою обозначил. Мол, мы ребята спокойные, но вот в дела наши нос совать не нужно. Рыкнул-то, вроде, на Пашу Горелого, но, похоже, прониклись и оценили все, кто слышал. Сам Тюкалов, смотревший в тот момент на Пашу и Прохорова, не увидел, а вот Володя, глядевший на охранников, отлично видел, как они в тот момент напряглись. Стволы свои так в лапах сжали — странно что не поломали. Чей человек Горелый — тут все знают, оно сразу видно, и если новичок может его спокойно, не задумываясь о последствиях, окоротить… Такое поведение говорит само за себя куда красноречивее, чем пара бронетранспортеров.
Уже в «Роще», затащив все вещи на третий этаж, в комнату, которую ему этой ночью делить с Михаилов и Толей Курсантом, Володя решил, что называется «пообнюхаться». Пока Тюкалов своим бойцам задания раздает и их исполнение контролирует, можно покрутиться тут, прояснить, что как, что почем. С местными пообщаться, про цены и ассортимент здешних лабазов расспросить, да и так, просто за жизнь потрепаться. Как Михаил любит пошутить: «Прояснить оперативную обстакановку». С ехидным, разбойного вида дедом, встретившим их у ворот гостиницы, Володя решил не связываться. Того по ухваткам и поведению видно — тот еще волчара. С такого не только сам ничего не поимеешь, а скорее он тебя до исподнего разденет, причем с шутками и прибаутками. Не, ну его к чертовой матери! А вот со стоящим за стойкой разбитного вида мужичком, чем-то неуловимо похожим на хозяина «Ржавой гильзы» в Иловле поболтать можно. По всему видать — такой же жучара ушлый, а значит, знает все и про всех. Настоящий кладезь информации при правильном подходе. Можно еще с подавальщицей поговорить, толстой и, судя по лицу, явно веселого нрава теткой, лет этак сорока пяти — пятидесяти. Тоже источник не из худших. Женщины вообще любят говорить, когда видят, что их слушают, ну а если еще и наводящие вопросы задавать, двигая беседу в нужном направлении… Тут уж тебе, как говаривал Рыжий, все тайны мадридского двора выложат. Что это за двор такой, полный тайн, и где он находится, Володя почему-то у Волженкова спросить всегда стеснялся. А теперь, видно, и не доведется уже. Отогнав от себя вдруг нахлынувшие, вместе с воспоминаниями о старшем товарище и учителе, грустные мысли, Стельмашок целеустремленно двинулся в сторону стойки бара.
С барменом, назвавшимся Степаном, они протрепались минут, наверное, тридцать, пока их не прервал подошедший от столов Анатолий, который по-дружески толкнул ходока в плечо пудовым кулачищем и добродушно пробурчал:
— Слышь, Вовчик, хорош трепаться, все уже на столе. Остынет — второй раз греть никто не будет.
И правда, что-то заболтался он, даже момент, когда на столы накрывать начали, проморгал. Холодное лопать, действительно, удовольствие сомнительное, поэтому быстренько свернув разговор ходок собрался уже было присесть к Тюкалову и рассказать обо всем, что выяснил, но увидал, что Михаил уже беседует со здешним старшим городским стражником, и плюхнулся на лавку рядом с Толей, справедливо решив, что отвлекать командира сейчас не стоит. Только когда заметил, что командир радиометр из кармана вытянул, чуть не рванул было шепнуть, чтоб спрятал от греха, пока хозяева не увидали, а то ведь они всерьез на подобное обидеться могут. Выставят посреди ночи за порог, и вещи из окон повыкидывают. А главное — и не сделать ничего в ответ, потому как по всем понятиям «косяк»[57] за ними и, если что, то гостиничных все поддержат, а вот от них, наоборот, отвернутся. Нельзя в нейтральных торговых городах так открыто свое недоверие выказывать, тут не Пустошь, где человек человеку — волк, тут люди снова пытаются нормальную жизнь строить. Пусть не всегда удачно, корявенько, но пытаются. Однако — обошлось, еще до того, как бармен Степан или румяная тетка-подавальщица что-то заметили, Прохоров наклонился к Михаилу и что-то ему сказал. Похоже, на ту же самую тему. Потому что Тюкалов, явно смутившись, торопливо убрал радиометр в карман. Пронесло! Ходок выдохнул и подумал о том, как много еще разных мелочей, воспринимаемых им как нечто само собой разумеющееся, нужно рассказать и объяснить командиру. Чего уж там, его вина, даже не подумал, что некоторые вещи, для него, выросшего на границе с Пустошами и успевшего немало по ним побродить, являющиеся естественными и привычными, для Миши и его людей совершенно непонятны. Просто потому, что в своих родных краях они ни с чем подобным даже не сталкивались.
— Ну, выяснил чего интересного? — сходу поинтересовался сидевший за тем же столом Саша Шуруп.
— Да так, — замялся Володя, — нарыл кой-чего, но не сказать, что сильно важного или очень интересного.
— Зато как старался, — тихо хохотнул Толя. — Так к бару рванул, аж уши по ветру развивались и по затылку хлестали. Видно, боялся, что опередит кто-нибудь.
Володя почувствовал, как вдруг жарким огнем загорелись щеки. Неужто он на самом деле так глупо со стороны выглядел? Ой, стыдоба! Тоже мне, агент-нелегал, Баба-Яга в тылу врага.
— Да не слушай ты этого балабола, ему только повод дай для зубоскальства — насмерть задолбает. Но в целом он все равно безвредный, так что, просто не обращай внимания.
— Кто безвредный? Я безвредный?! Это на меня внимания не обращать?!! — Толя, состроив свирепую физиономию, начинает усиленно играть своей внушительной мускулатурой, от чего футболка на нем заходила ходуном, едва не трескаясь по швам.
— Да не надувайся ты так, пузырь, — хихикает Шуруп. — Лопнешь — все стены людям забрызгаешь.
— Ну, вот, — теперь Толя изображает уныние. — Никто меня не боится, никто не уважает… Все унижают и притесняют…
— Будет вам хохмить, парни, — чуть не взмолился Стельмашок. — Ну, правда, неужели так плохо все со стороны смотрелось?
— Да нормально все смотрелось, — в два голоса успокоили его наемники.
— Хотя, — продолжил Толик, — мы и сами собирались тут на разведку идти, но как увидали твой порыв, решили не мешаться, а дать тебе себя показать. Так что, давай, делись, чего ты там выяснил. Хотя…
Жестом остановив уже собравшегося начать Володю, Курсант легонько кивнул в сторону стола, за которым беседовали Тюкалов и Прохоров.
— Здешняя «вохра»[58], похоже, баиньки собралась. Так что, айда сразу Мише все и расскажешь, чтоб сто раз не повторяться. Саня, ты с нами?
— Не, — отмахнулся рыжий наемник, — я, в отличие от вас, проглотов, не доел еще. Да и характер у меня не шибко любознательный, вдвоем топайте.
— Как знаешь, — пожал плечами Толя. — Пошли Вовка.
