Ранвал искал причину для выброса ярости и не находил.
Даяну же немного забавляла злая растерянность принца. Его и Аймину она воспринимала как естественный природный катаклизм и считала глупым обижаться на стихию. Природу.
Они — такие. С рождения привыкли повелевать, они дети своего народа и своего времени.
Стенобитный властный взгляд принца натыкался на бесстрастность хозяйки и отскакивал от нее, словно легковесный мячик. Ранвал почти возненавидел хладнокровную ведьму. Аймина тоже заметила странное поведение брата и, когда две женщины, оставив принца внизу, поднялись в спальню хозяйки (леди предложила гостье свою постель, а наследника поселила в гостевую комнату), сказала:
— Ранвал взбешен вашей невозмутимостью, госпожа. Он не привык к невниманию женщин и раздражен этим. — Потом присела на край постели и проговорила мягко: — Улыбнитесь ему, Даяна.
— Я улыбалась, — взбивая подушки, ответила та.
— Нет. Вы были просто вежливы. А я прошу вас, улыбнитесь ему. И лед растает.
«Какое мне дело до психических проблем „замороженного“ туземного принца», — устало подумала Даяна. Сотни раз жена посла Конфедерации посещала великосветские приемы, общалась с коронованными особами, и только редкие из них бывали столь заносчивы, что выбывали неприязнь.
Принц Ранвал бил все рекорды. «Болван напыщенный! Готовый деспот! Женоненавистник…»
Но ссориться с наследником земель окрестных Даяна все же не решилась. Спустилась вниз и улыбнулась:
— Вам здесь удобно, ваша светлость?
— В этом кресле? — фыркнула «светлость».
— Нет, я имею в виду мой дом, — не меняя приветливого тона, сказала она.
Ранвал пожал плечами:
— Вполне. Я привык к дорожной жизни и неудобствам. — Наследник трона намеренно оскорблял хозяйку маленького лесного дома, как будто мстил за собственные комплексы.
И Даяна прекрасно понимала причину этой враждебности. Для подобных ситуаций в дипломатических институтах существовало правило — не терять лицо, не идти на поводу эмоций.
— Позвольте предложить вам еще вина, ваша светлость?
Ранвал состроил мину, собрался сказать что-то вроде «кислятина какая», но вдруг остановился. «Что это со мной?! — промелькнуло на его лице. — Веду себя как мальчишка!» Принц помотал головой, сбрасывая наваждение, и произнес спокойно и с достоинством:
— Я сыт. Благодарю.
— Тогда простите, ваша светлость, но мне придется вас оставить. Мы выезжаем завтра утром, и мне надо собраться в дорогу.
Принц кивнул и остался наедине с огнем в камине и смутным ощущением недовольства. Упрямая ведьма испарилась из комнаты, ускользнула, как утренний туман, подвластный только ветру…
Путешествие в огромной и уютной, словно бархатная коробка, карете, тряская дорога, схваченная первыми морозами, Бабус, цепляющийся за козлы, — узелок-котомка висит в зубах, — все это промелькнуло перед Зафсом в одно мгновение.
Принц, как будто избегавший общества лесной ведьмы, умчался вперед, оседлав лучшую из лошадей.
И смутная мысль Даяны: «Какой мальчишка. Поехал готовить игру на своем поле. В замке, среди челяди и подобострастных придворных… Какой он все-таки мальчишка».
Огромный неприступный бастион замка герцогства Урвата полностью соответствовал своему времени и представлениям Даяны. Лабиринты внутренних переходов и коридоров, пристройки и надстройки, липнущие к старым стенам, — когда-то небольшой дворец разрастался постепенно, в течение веков, и вид имел чуть-чуть лоскутный, — старый камень почти скрывали недавние усовершенствования, и только непосредственно обитель герцогской семьи возвышалась над прочими строениями нетронутым островом древности. Каменные глыбы стен уходили вверх неровными рядами и подпирали небо шпилем центральной башни. Флаг герцогства Урвата реял в вышине, и только вороны могли добраться до верхушки флагштока.
Даяну мало интересовали архитектурные особенности данной эпохи. Поглаживая дремлющего на коленях Кавалера, она смотрела в окно кареты, только чтобы запомнить путь. Обратную дорогу из этого царства каменных стен, суетящейся челяди и бдительной стражи, взявшей на караул при виде герба на дверцах подъезжающей кареты.
Аймина же, напротив, была оживлена и радовалась окончанию поездки.
— Надеюсь, отцу не стало хуже, — быстро говорила принцесса. — За ним присматривают слуги и дворцовый целитель Шыгру. Скоро я познакомлю вас с ним. — Склонившись ближе к Даяне, Аймина шепотом добавила: — Признаюсь честно, Шыгру всегда вызывает у меня некоторую дрожь. Он колдун и предсказатель. Астролог. И он был против вашего приезда. Но я проявила волю, — Аймина гордо выпрямилась, — и настояла.
Слуга распахнул двери кареты, и принцесса, опираясь на его руку, ступила на землю родового гнезда.
Широкая, мощенная камнем центральная площадь замка-бастиона была заполнена людьми и ветром. Кутаясь в дорожную накидку и почти скрывая лицо под капюшоном, леди Геспард быстро взбежала по ступеням широкой парадной лестницы.
Ей вдогонку летели мысли. Вся придворная челядь не могла позволить себе покупку камней-экранов, лишь у нескольких слуг Даяна разглядела на груди крошечные кулоны, и перешептывание любопытных, а порой и неприязненных мыслей летело ей вслед. «Ведьма, ведьма! Островитянка! Совсем не страшная и молодая… Смотри-ка, а за пазухой несет кота… А вдруг он обращенный человек?! Чур, чур меня! Нашлет еще проклятие на замок…»
«Не попадаться бы ведьме на глаза, я беременна…»
«Шыгру нас защитит?..»
Отключив телепатический прием, Даяна вздохнула с облегчением. Прямой угрозы нет. Ее окружала обычная суетливая круговерть людских мыслей и привычная неприязнь, рожденная страхом перед непонятным колдовским талантом островных жителей. А это привычно для людей с континента.
Принцесса Аймина, сбрасывая на руки слуг дорожную одежду, неслась вперед к покоям герцога. Даяна едва успевала за ней. Встреченные в тесных коридорах придворные и челядь испуганно жались к стенам и отвешивали поклоны. Чадящие светильники отбрасывали на их лица красноватые блики, и, уродливо искаженные тенями, лица казались Даяне ритуальными масками враждебных племен.
Недостаток освещения давил на леди. Какие-то неразличимые силуэты крались и прятались в глубоких нишах, и только иное восприятие действительности, чтение мыслей на ментальном уровне спасало от надуманных тревог.
Ее здесь ждали. Каждая кухарка молилась за здоровье герцога, каждый паж…
И лишь один встреченный у двери в спальню правителя придворный пронзил Даяну леденящей ненавистью. На шее у молодого, богато одетого мужчины висел камень, но ненависть откровенно и зримо била из него холодными лучами. Она колола и разила, не предостерегала, а нападала, — берегись, ведьма! — говорили глаза придворного. Ты здесь ничто, соринка, прилипшая к башмаку принцессы!
