каждого члена рода, иначе такое разделение законной силы не имело. Чуяло моё сердце, что предстоит очередной концерт от Екатерины Андреевны. Но ничего, Серёжа уже не тот, несмотря на довольно милое подростковое личико.
Я сходил к Лопухову и предупредил, что пару дней работать не буду. Он выразил мне свои соболезнования и сказал, что может прийти для поддержки. Отказывать ему не стал, но всё же отметил, что это вовсе не обязательно.
Вернулся домой и следил за приготовлениями, ничего выбивающегося из общей картины не заметил. Приходил врач, который зафиксировал факт смерти и выдал справку.
В доме кипела уборка. Галина взяла на себя инициативу позвать подругу для помощи, но ей требовалось заплатить. Разумеется, эти траты я был готов взять на себя. Не хватало ещё, чтобы пришедшие на похороны потом на весь город трезвонили, какой у нас здесь свинарник.
Отопление включать не стал по понятным причинам. С этим успеется завтра после похорон.
За обедом все молчали, ну а в три явился нотариус. В столовой остались только члены семьи, входную дверь прикрыли. Все расселись за столом, готовые выслушать его речь.
Арсений Тихонович производил приятное впечатление. Уверенная манера держать себя, сдержанность, хорошая одежда — он полностью соответствовал моему образу нотариуса. Но расслабляться я не собирался.
— Что ж, как вы все прекрасно знаете, — начал он, — я заверял документы Константина Антоновича последние пятнадцать лет и сегодня здесь для того, чтобы выполнить его последнюю волю. Екатерина Андреевна, у вас с супругом была определённая договорённость. Но вчера он передал мне записку, в которой изъявил желание изменить условия. Вы знаете об этом?
Ну, вот сейчас начнётся…
Воцарилась тишина, будто перед бурей. Я внутренне напрягся, готовый отразить все претензии женщины. Но… она кивнула!
— Мой муж вчера устраивал собрание и всё рассказал.
— То есть, вы возражать не будет? — решил удостовериться мужчина, внимательно смотря на неё. Похоже, он знал женщину и сам растерялся от её покорности.
— Нет, всё в порядке.
— Что ж, в таком случае… — он прокашлялся, — хоть усопший и не оставил полноценного завещания, наследство будет распределено согласно его записке, заверенной родовой печатью. Итак. Титул главы рода достаётся совершеннолетнему единственному сыну Скарабейникову Сергею Константиновичу. Как я вижу, согласно традициям и преемственности ритуал с Первопредком уже был проведён.
— Как проведён? Когда? — воскликнула удивлённая женщина.
— Перстень, Екатерина Андреевна. У вашего пасынка перстень главы рода.
Мачеха схватила меня за правую руку и поднесла к глазам, благо сидела рядом со мной. Даже потёрла печатку и попыталась её стащить. Разумеется, ничего не вышло. Мне же было забавно наблюдать за её потугами.
— Удостоверились, дорогая «матушка»? — съязвил я.
Она ничего не ответила, лишь откинула мою руку с раздражением.
— Продолжайте, — адресовала просьбу нотариусу.
— Дом и право ведения бизнеса отходит так же Сергею Константиновичу.
— А что будет со мной и девочками? Получим ли мы какие-то средства на содержание? — нетерпеливо поинтересовалась женщина.
— Обо всём по порядку, — спокойно ответил Арсений Тихонович. — Вы и ваши дочери получают пожизненное право на проживание в этом доме. Так же титулы и привилегии, как и фамилия, остаются с вами. Кроме того, вам положено довольствие в размере, не превышающем сто двадцать тысяч рублей. Эту сумму Сергей Константинович обязан выплачивать на протяжении неопределённого срока.
Мачеха лишь презрительно фыркнула и окинула меня пренебрежительным взглядом. «От него я ничего не дождусь», — говорил весь её облик. Собственно, это было недалеко от истины, нянькаться не собирался. Вот только… серьёзно? Старый хрен действительно умудрился вписать этот пункт с деньгами в договор? Рано я обрадовался тому, что он на смертном одре за ум взялся. Вот ведь подстава. И бога не упрекнуть, он обещал мне лишь пост главы рода, остальное — сугубо желание отца. Видимо, влюбился на старости лет, раз настоял на всём этом. А ведь буквально вчера уверял, что любил только мать бывшего владельца этого тела!
В комнате воцарилась тишина. Яна сидела выпрямившись, полная превосходства. Неудивительно, деньжищи немаленькие. Можно сказать, гарантированное пожизненное содержание.
Анна сгорбилась и опустила взгляд. Для постороннего могло показаться, что она переживала за смерть отчима.
Я и Екатерина напряжённо думали каждый о своём.
— Все присутствующие согласны с данными условиями наследования?
Раздался нестройный хор «да». Что я, что мачеха — оба были недовольны таким решением, но что делать? Альтернатив просто не существовало, либо никто не мог и помыслить о них. Если не считать варианта, когда одна сторона просто выкидывает за порог другую и забирает всё себе.
Каждый подписал документ о вступлении в наследство. Оформить имущество и права Арсений Тихонович обещал в течении семи-десяти дней. На этом семейное заседание было завершено.
Меня распирало раздражение. Рано обрадовался, что всё наконец пошло как надо. Сидеть сиднем в комнате не было сил, так что накинул пальто и отправился погулять на свежем воздухе.
* * *
С раннего утра Галина с подругой хозяйничали на кухне. Готовили традиционный лапшичный суп на курином бульоне и пшеничную кашу с мясом. Кроме того, пирожки и компот из сухофруктов. Запах стоял обалденный, вот только… никто не шёл.
К девяти появился Виктор. Забавно, что сёстры его не узнали. Сам парень так же имел достаточно ума, чтобы не напоминать им о давнем инциденте. Ещё через какое-то время пришёл Харитон, чем вызвал недоумение Екатерины Андреевны, так как она его не знала. Когда поняла, чей он приятель, окинула меня странным взглядом.
По сути, двое данных мужчин являлись моими самыми близкими знакомыми в этом мире. Я общался и с другими продавцами макров в прилавках, так же и с теми, кто торговал рыбой, картошкой, зеленью, пирожками и прочим. Весь тот народ, что всегда на виду на рынке. Но это из разряда «привет-пока».
Такая же ситуация была с покупателями. Многие общались со мной как со старым приятелем, но по-настоящему близок ни с кем из них я не был. Это лишь часть стратегии как торговца — заводить иллюзию доброжелательных отношений. Люди шли ко мне отчасти не за товаром, а за парой-тройкой добрых слов. Старикам так вообще и поговорить было не с кем, но никогда и никого я не гнал, если не считать обнаглевших халявщиков.
Такова психика людей. Когда у прилавка толпится народ, это привлекает других — раз интересуются, значит, здесь что-то хорошее продают. А у меня крайне крайне редко задерживались
