Было тихо. Сюда не проникали посторонние звуки. Я был один в этой комнате, но вместе с тем знал, что глаза телекамер, спрятанных в стенах, пристально следят за мной, равно как и беспроводные датчики в шлеме на моей голове сканируют мозговую активность и предают информацию на приборы.
Да уж. И кому пришла в голову столь сумасшедшая мысль погрузить меня в Новозаветный текст "Откровения Иоанна Богослова" с целью выяснения самого факта исторического существования этого персонажа и процесса создания столь загадочных строк? Впрочем, в нашем центре все опыты проводились с использованием сверхчеловеческих возможностей, а это зачастую происходило на грани разума и сумасшествия. Но этот эксперимент по своей авантюрности превосходил все ранее предпринятые попытки проникновения в столь тонкие миры. По всей видимости, его задумал сам шеф Аркадий Каменецкий. Всем своим существом я чувствую, как он внимательно наблюдает за мной через глаз телекамеры
Все готово к эксперименту. Я знаю, что по соседству за стенами застыла в ожидании его команда технических операторов, ассистентов и медперсонала. Каждый знает свое дело и выполняет свою задачу. Мерцают дисплеи, едва слышимо шумят системные блоки компьютеров.
Я знаю свои возможности, но сказать по правде сам совершенно не верю в какой-либо положительный результат этого эксперимента, полагая, что истинную информацию без искажений можно считать только с подлинника документа, написанного самим автором. Мне же предлагается углубиться в строки, изложенные на нашем родном языке. Кроме того, я не исключаю возможности, а более того уверен в том, что этот текст не раз за всю историю своего существования подвергался безжалостным корректировкам. Потому изначальный оригинал отличается от ныне существующего скорее всего, как лебедь от ворона.
Разумеется, вместе с тем я приложу все свое умение во время этого эксперимента. Сказать по правде мне самому интересно, что получится в результате.
Внимание, - прозвучал в динамиках негромкий голос ассистента. - Полная тишина. Можно начинать.
Я сосредоточился на шаре, растворяя свою личностною составляющую в его свете, а затем закрыл глаза, чтобы отгородиться шторками век от реальности. Впрочем, привычной реальности как таковой для меня не существует с того времени, как я пережил катастрофу на самолете. Я постоянно живу в неком трансе, ощущая за зримыми формами проявления мира, тонкие невидимые и переплетающиеся нити событий. Кто-то незримый ткет из них тонкое полотно с причудливым и непонятным рисунком. Всеми своими внутренними силами я отказываюсь верить в его существование. Но голос, который я впервые услышал в момент крушения самолета, не дает мне покоя
Я услышал впервые его голос в тот миг, когда, увидел как бы со стороны вздувающийся огненный шар, пожирающий самолет. А где-то там внутри огня было мое тело.
- Так надо, - сказал он, сорвав первую печать с книги души моей. Так начался мой апокалипсис.
- Кому надо? - задавал я уже после вопрос. - Почему так случилось? Почему так происходит? Зачем это все?
Но не получал ответа.
Спустя год я почувствовал его. Он наблюдал за мной. Но это чувство было недолгим.
Однажды я почувствовал его темным вечером, когда засыпал город.
- Я схожу с ума? - спросил я.
- Нет. Еще не время, - ответил он.
- Кто ты?
Ответа не последовало.
- Зачем ты убил их?
- Чтобы ты прозрел, - услышал я. - Иди и смотри.
- Тебя не существует, - крикнул я в пустоту. - Не приходи больше!
- Иди и смотри! - прорвался сквозь глубину оживших воспоминаний голос ассистента, читающего текст "Откровения". - И взглянул я, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он, как победоносный, и чтобы победить.
Я невольно сжал ладонями подлокотники кресла. Фразы древней книги вонзались в меня как ножи, срывая мою плоть и обнажая нервы. Я почувствовал внутри себя нечто глубокое и бездонное, спрятанное за семью печатями. Но одна печать уже была сорвана, а вслед за ней упала и вторая печать.
Иди и смотри!
Я увидел всадника на рыжем коне с большим мечом. И рассек он тем мечом третью печать мою, и увидел я за ней бездну. Этой бездной был я сам.
Увидел я в бездне той, как скачет всадник на вороном коне, имеющий в руке своей меру вины моей. Снял он четвертую печать и унес с собой. И почувствовал я, что не виновен более ни в чем.
За вороным конем скакал конь бледный, а на нем восседал всадник, имя которому смерть, и дана была ему власть ранее над четвертью меня самого. И четверть меня содрогнулась и упала к жертвеннику возле ног моих.
И увидел я на жертвеннике душу мою в белых одеждах, умерщвленную мною же, и пала с меня пятая печать.
И сотряслось все во мне, и солнце мое стало мрачно, и луна сделалась для меня, как кровь. Видел я, как звезды попадали с небес. И мое небо скрылось для меня, свившись, как свиток, и всякая гора и остров сдвинулись с мест своих.
Я видел свой апокалипсис. Я сорвал все семь печатей с темницы души моей. Было больно. И сделалось тихо.
А потом я видел ангелов и демонов внутри себя. Я видел своего дракона, и зверя исходящего из меня, и бился я с ними светлыми ангелами своими и победил и узнал я себя нового. Ангелы погибли мои. А предо мною разверзлась бездна мертвой души моей. И заглянул я туда и увидел там тьму. И не было там храма.
Там был он.
- По какому праву ты здесь? - спросил я его.
- По праву твоего создателя - прозвучал его ответ.
На нем был черный аккуратный костюмчик, будто заимствованный из похоронного бюро, белая рубашечка и темный галстук. Выглядел он, как манекен с витрины магазина, был бледен и гладок лицом, темноволос и аккуратно причесан на косой пробор. Восседал он в золоченом кресле, зависнув в нем среди кромешной темноты, и весь как бы слегка светился изнутри.
- Вот и свиделись, - произнес он хорошо поставленным голосом диктора государственного телевидения. - Путь открыт.
- Тебя не существует. Ты мое воображение, - эту фразу я постарался произнести как можно увереннее, но, похоже, у меня это получилось не совсем удачно.
