Парень на секунду задумался, но тут же нашёлся:
— А чё я, я эт, даж спробовать не успел. Так что невиноватый я, да.
Ага, размечтался. Я тебе не тупоголовый коп…
— За соучастие дают десять лет. А укрывательство приравнивается к соучастию. Ты всё ещё не хочешь мне помочь? — Милым голосом осведомился я, делая вид, что рассматриваю облака.
— Ну… Не… А чё? — Уже с гораздо меньшим пафосом спросил пацан. Самоуверенности у него явно поубавилось.
— А ничё. В этот раз на землю опускать не буду… Сейчас будешь на весу дорогу показывать.
Секундочку… А если?
— Хотя есть и другой вариант. Ты отвечаешь на несколько моих вопросов, и я тебя отпускаю. А Палке своему сообщение передашь на словах. Идёт?
Пацан недоверчиво покосился на меня, но пробормотал:
— Идёт.
Отлично, контакт налажен.
— Вопрос первый. Какое полное название переулка, в котором мы сейчас находимся?
— Академика какого-то. На «К» имя. — Хмуро буркнул парень, и отвернулся.
О Господи, начинается…
— Академика Королёва?
— Не-а.
— Кораблёва?
— Не.
— Крауна?
— Похоже, но нет.
— Карауна?
— Похоже. А ваще, я не помню. — Парень хихикнул, но скосил глаза на моё лицо, и быстренько сделал вид, что просто откашлялся.
Мне захотелось его убить.
«Дети — цветы жизни. Поэтому их следует сажать головками вниз» — некстати вспомнил я старую поговорку.
— А точнее ты вспомнить не можешь? — Предпринял последнюю попытку я, уже абсолютно ни на что не надеясь.
Пацан молчал.
Вот же, чёрт побери, зря прилетел сюда, что ли?
— Так… А в этом переулке Академика на «К» вообще дома нормальные сохранились?
— Да, есь. Два иль три. Первый там, — ткнул большим пальцем за спину пацан, — А ещё два там, откудова мы пришли. Отпусти!
Видимо, больше ничего интересного я из него не выжму.
— Последний вопрос остался. Тут вообще, — Я повёл свободной рукой вокруг себя, — живёт кто?
— Живёт. Если найти кого над — топай в конец переулка, там выход на шосу будет, магаз стоит. Туды все тутошние за бухлом ходят.
На «шосу»? Это как?
— Что такое «шоса»? — Переспросил я дитё, причём этот мой вполне невинный вопрос вызвал у ребёнка истерический смех. Сквозь слёзы паренёк пояснил:
— Дорога такая большая… Очень. Машин мног там, людей мног…
Блин, «шоссе», а не «шоса»!
Но поучить паренька грамматике мне не пришлось: как только я ослабил хватку, он вырвался и убежал, причём, клянусь, мне показалось, что пятки его сверкали.
Так. Придётся вставать, и идти до магазина — караулить Тень. Самое неприятное — я не знаю даже, как выглядит репортёр. Выходит, придётся дежурить на месте, где переулок выходит на шоссе, причём очень внимательно следить за каждым прохожим, оставаясь не замеченным. Мм-да, та ещё задачка. Но, как бы то ни было, с тёплого камешка мне в любом случае придётся встать…
Я вздохнул, и встал с обломка стены. Плащу я уже ничем не смогу помочь, кроме как упокоить его с миром на дне ближайшей мусорки, но, быть может, в химчистке найдутся волшебники, способные его спасти. Поэтому события торопить не буду. Тем более, что в грязном плаще я не так сильно выделяюсь, как в чистом, чем тоже можно воспользоваться.
Пытаясь самого себя убедить в том, что преимуществ у грязного плаща в моей ситуации больше, чем у чистого, я не заметил, как дошёл до конца переулка.
Отлично, хоть в чём-то повезло. Через час поисков, я приметил себе неплохой наблюдательный пост посреди очередного завала: кусок стены с целым окном, и часть этажа. Удобно: меня не видит никто, а я вижу всех. Если правильно спрятаться, конечно, а с этим у меня проблем не было никогда.
Теперь, пожалуй, можно запастись едой, и ждать.
Я слез с обретённого форпоста, и пошёл в магазинчик за едой. Тут меня поджидал очередной культурный шок…
Я открыл грязную дверь, и вошёл внутрь небольшой палатки. Кассовый аппарат, три холодильника и шкаф с напитками. Преимущественно алкогольными. Ну, это-то не удивительно, алкогольные напитки — самые раскупаемые, но вот продавец…
Точнее продавщица.
Я подошёл к кассе и вежливо попросил:
— Килограмм «Докторской», пожалуйста. И бутылку Ивановского.
— Денху пакаж. — сквозь зубы то ли прошипела, то ли просвистела двухсоткилограммовая тётка, недобро уставившаяся на меня из-за прилавка.
— Простите, что? — не пошёл на конфликт я, и тут же получил «вторую порцию»:
— Денху пакаж, грю, **** фигов! — заорала бабища, и снова то ли просвистела, то ли прошипела сквозь зубы:
— Ходут, клянчут, не покупают ничё, умничат ищё…
Я вздохнул, глянул на цены нужных мне продуктов, произвёл в уме быстрые подсчёты, и выложил на прилавок деньги.
Ну её, вдруг ещё про сдачу забудет…
Тётка достала из холодильника батон колбасы, бросила его на подозрительного вида доску, взяла нож и, не надевая перчаток, стала нарезать колбасу.
— Если можно, мне куском… — пробормотал я, борясь с тошнотой. Руки бабы описывать не хочу — я же не садист…
Продавщица вновь злобно на меня посмотрела, и прорычала:
— А сказать раньше не?!
Я только вздохнул. Тётка хмыкнула, и шмякнула передо мной покупки.
«Ненавижу этот город» — первая мысль, которая пришла мне в голову, когда дверь магазина за мной захлопнулась. Боже, когда я уже вернусь в родной Крон?…
Я вернулся на свой форпост и уселся около окна, приготовившись к долгому и нудному ожиданию.
Задача не простая: мне нужно запомнить всех людей, которые пройдут тут за двадцать четыре часа, и из них выделить одного, который и будет Тенью. В самом лучшем случае, если даже я и угадаю с первой попытки, это занятие как минимум на двадцать четыре часа, плюс-минус время, которое понадобится, чтобы этот человек пошёл в магазин во второй раз. Надеюсь ещё, что ходит он туда ежедневно…
Однако уже через пять часов я серьезно воспрял духом. За эти самые пять часов мимо моего наблюдательного пункта прошло всего два человека, причём один из них — мой старый знакомый мальчик-проводник. Второй же был обыкновенным бомжом, и репортёром-Тенью быть никак не мог.
Более или менее подходящую личность я заметил только в четыре часа утра, через десять часов после начала наблюдения.
Довольно высокая фигура. Судя по походке — мужчина. Возраст без взгляда в лицо определить трудно, но, думаю, примерно сорок — сорок пять лет, судя по походке. Возможно, что и больше. Одет в чёрный плащ, джинсы и шляпу с широкими полями… Нет, если подумать, наверняка ему больше пятидесяти. Такая одежда была в моде как раз лет шестьдесят назад…
