В зале воцарилась полная тишина.
— Спасибо, Тринадцатый, можешь быть свободен. — Сказал мужчина, и махнул рукой. Юноша кивнул, и проём снова «зарос».
— Итак, поясню, пока вы все не обрели заново дар речи. — Мужчина явно издевался, ироническая улыбка не сходила с его лица.
— То, что вы сейчас видели — способность одного из моих подопытных с Чётвертым уровнем Ауры. У каждого Чётвертого — своя способность. И у каждого она индивидуальна…
Старик-председатель первый обрёл способность говорить, и спросил дрожащим голосом:
— То есть, вы хотите сказать, есть уровни и выше?
— Именно. Наверняка вы слышали о взрыве силой в несколько ядерных бомб, который прогремел почти два десятка лет назад в одном из филиалов «L»? Тогда это списали на взрыв реактора нового типа электростанций, но вам ли не знать, что это была ложь. В той лаборатории проходили испытания прибора, названного «Усилитель». Он был призван ускорить эволюцию Ауры… Автор этого прибора тот же, что и у киборгов. К несчастью, всё, что касалось того прибора, погибло вместе с филиалом лаборатории…
— К чему ты клонишь?! — Уже не сдерживаясь, заорал старик и закашлялся.
— К тому, что Банковский Маньяк — один из выживших подопытных, на которых был опробован «Усилитель». Это человек с Аурой Пятого уровня. Иными словами, это Сверхчеловек.
* * *
— Ну, и чего тебе нужно от старого Арма, пацан? — Повторил пожилой мужчина, стоящий передо мной с бластером в руке. Блин, как же много народу последнее время демонстрирует мне этот бластер! Уже надоело…
— Я хочу с вами поговорить. По поводу Банковского Маньяка.
— Поговорить? Ну что же, давай поговорим… — Пробормотал Тень, и махнул мне рукой.
— Заходи, не стесняйся.
Тень легонько нажал на несколько кирпичей, и перед нами открылся проход.
Я шагнул в темноту надеясь, что это приключение — самое неприятное, что произойдёт в моей жизни…
Первые пять-десять минут я шёл практически на ощупь. Коридор оказался, прямо скажем, неплохой длины и практически не освещался. Однако постепенно глаза привыкли к окружающей темноте, сквозь которую пробивался лишь свет очень тусклых ламп, развешенных на потолке через каждые полсотни метров, и я начал потихоньку осматриваться.
Мы шли по периодически меняющему направлению тоннелю и высотой, и шириной примерно в три метра. Пол, стены и потолок грязные, однако видно, что по тоннелю периодически ходят. На стенах были видны обгорелые обрывки каких-то абсолютно нечитаемых, к моему сожалению, инструкций или плакатов, и выгравированные прямо в стене буквы «L». Такие же буквы периодически попадались на потолке между лампами.
Тень шёл молча и не оборачиваясь, однако по его напряжённой спине было видно, что он настороже. Ну что ж, его можно понять. Откуда ему знать кто я, и кто меня послал? Учитывая, что на него уже должна была начаться охота, если, конечно, часть моих предположений верна, ему стоит быть крайне осторожным.
Так как я никогда не носил часов, а батарейка у телефона успела сесть (по голове мне надо дать чем-нибудь тяжёлым, чтобы не забывал зарядить мобильник перед уходом из дома), точное время я засечь не мог, однако, судя по ощущениям, шли мы примерно полчаса. Думаю, за это время мы успели пройти около трёх километров.
Как раз к тому моменту, когда мне окончательно надоело считать лампы на потолке коридора, Тень остановился.
Я посмотрел вперёд и увидел стеклянную, но не прозрачную дверь с кодовым замком. Тень быстро набрал какой-то код, заслонив замок рукой, и створки со скрипом разъехались в стороны. Я сделал шаг вперед и опять увидел около своего носа дуло бластера. Господи, ну надоело уже! Я шагнул обратно, а Тень пояснил:
— Не двигайся, пока не скажу, пацан. — Старик закашлялся и покачал головой:
— Лечиться мне надо, а не статейки клепать… Ладно, заходим уж, раз пришли.
Я прошёл вслед за ним, и остался стоять у дверей — впереди была кромешная тьма. Тень усмехнулся и отошёл, сказав напоследок:
— Постой тут чуток, сейчас вернусь.
Через несколько минут после того, как его шаги затихли, где-то недалеко от меня послышался щелчок, и помещение начало постепенно заполняться светом. Вместе с освещением пришёл электрический шум, который обычно присутствует во всех лабораториях и больницах. Я наконец получил возможность детально рассмотреть обстановку.
Я стоял у дверей из мутного стекла, которые были ничем иным, как входом в гигантскую лабораторию. Зал, лежащий передо мной был настолько огромен, что я с трудом различил его конец. Думаю, протяженность этого зала была куда больше километра. Вдоль стен высились зелёные ёмкости, по большей части пустые. В нескольких я увидел человеческие скелеты. Походу дела я отметил, что похожую картину я видел тогда, когда Эйбс — Адам рассказывал мне свою историю… Правда, на его картинках пробирки были целые и были заполнены какой-то жидкостью. Тёнь сел прямо на пол, прислонившись к одной из этих пробирок, и подпёр ладонью лоб, после чего второй рукой выудил откуда-то пачку сигарет, достал одну штуку и размял её в пальцах. Закуривать не стал.
— Ну и о чём ты хотел поговорить? — Спросил он, не смотря на меня.
— Это ведь вы публиковали статьи на «Новостьмирье» под никнеймом Шэдоу? — Я сел напротив, прислонившись спиной к ещё одной пробирке, и достал свой диктофон. Тень даже не поднял головы.
— Да.
— Хочу сразу сказать, что я не подослан полицией или ОБО. У меня свой интерес в этом деле. — Я подумал, что это известие хоть немного расположит ко мне собеседника, но ошибся.
— Мне уже без разницы. Говори, что хотел, или проваливай.
В этот момент я понял, кого напоминает мне Тень. Он напомнил мне одного моего бывшего друга. Это случилось, когда мы были в девятом классе школы. Школой тогда была организована летняя экскурсионная поездка за границу, в СМШ, в Старый Китай. Тогда произошло ЧП, и самолёт, на котором летели школьники, разбился. Выживших не было. На этом самолёте летела девушка того парня… И когда пришло известие о том, что выживших в этой катастрофе нет, я побежал к нему домой. Он точно так же сидел на полу кухни, прислонившись к дверце холодильника. Такой же разбитый и такой же уставший, потерявший волю к жизни, но существующий, вопреки собственным желаниям. Я ничего не мог тогда сделать, как не могу сделать и сейчас. Человек волен сам выбирать, жить ему, или умереть, страдать ему, или радоваться жизни. Человек отличается от животного лишь тем, что ему дарован шанс выбора. Он не подчиняется инстинктам, а подчиняет их. К сожалению, многие забывают об этом, делая неправильный выбор. Но даже неправильный выбор — это выбор. И отчасти я согласен с Лейси, которая презирает Адама Эхада за то, что он видит мир так, как игрок видит шахматную доску. Жизнь — это не игра. В жизни нельзя сохраниться и вернуться, если сделаешь неправильный выбор.
