— Что вы. Я выслушал очень внимательно, — отвечал Гордеев, вертя за хвостик какую-то совершенно огромную бордовую ягоду. — Не обещаю, что смогу удовлетворить ваше любопытство. Но и мешать не стану. — Он положил клубничину в рот, жмурясь от наслаждения, разжевал. — А ведь я к вам с новой нахальной просьбой, Марат Сергеевич. Что там творится вокруг моей Территории? Что за странная активность юных натуралистов? У новоназначенного господина Путина дошли руки до собственного Сектора «Ф»? Что им надо? Или не они? Периодически я начинаю чувствовать за собой особо пристальное наблюдение, но таких номеров, как в тот понедельник, еще не случалось. На меня открыта охота? Опять-таки — кем? Цель? Неужели вы не можете найти возможность настоятельно посоветовать отказаться от намерения? Дело-то безнадежное. Мне все равно, но раздражает суета вокруг. Однако гораздо больше меня положение с подопечными моими волнует. Не надо их выдергивать, они существа нежные. Кроме того, очутившись вне пределов Территории, могут представлять немалую опасность, пусть сами не осознают этого. Как вы сказали? — для страны, народа и вообще всего Мира. Это надо прекратить.
Марат Сергеевич вздохнул. Снял тяжелую правую руку с колена, и она повисла плетью. Молча поднялся и прошел за стеклянные двери внутрь дома, шаркая тапочками. В системе Федеральной службы безопасности, огромной, иерархической и подчас намеренно запутанной, существуют структуры, о которых знает чрезвычайно ограниченное число людей. О некоторых — несколько десятков. О некоторых — десяток. О некоторых — единицы. О некоторых не знает никто, что не мешает им существовать и успешно функционировать. Так называемый Сектор «Ф» занимался именно тем, что разрабатывал модели противодействия чужому проникновению. Не чужому в смысле из чужого враждебного государства, вообще чужому. Сектор «Ф» относился к предпоследней из перечисленных категорий, о нем знали единицы. В их числе и Марат Сергеевич. Но только он пока знал, что о существовании Сектора известно Гордееву тоже. Моделей противодействия было разработано не одна, и если какая-то не срабатывала, вместо нее начинала действовать следующая, каскадом. К разработкам некоторых Марат Сергеевич имел самое непосредственное отношение.
Вернувшись, подал Гордееву листок, извлеченный им из пластиковых корочек. Тот ознакомился.
— Как вы думаете, Михаил Александрович, если я смог получить эти данные, способен сделать то же кто-нибудь еще?
— Убежден. Но я никогда и не говорил, что вы вдруг возьмете на себя крайне неблаговидную роль э-э… наводчика. Да и в ваших ли интересах, чтобы кто-то еще узнал о каком-то там индивидууме, способном, умирая неоднократно, возрождаться, как птица Феникс.
— Между прочим, буква «Ф» в названии Сектора и есть начальная от «Феникс», не знали? А Фениксом, кроме несгораемой птички, звали учителя древнего мифического героя Ахилла. Теперь прочтите это, — и Марат Сергеевич подал второй листок.
Гордеев сперва нахмурился, потом рассмеялся.
— Ей-Богу, знал бы, где падать… Неужели я похож на учителей каких-то героев? Это-то хоть, — потряс листком, — у вас одного?
— Надеюсь.
В первом листке были перечислены многие — не все — моменты, когда Гордеев после долгого по ею счету перерыва, но короткого по счету нашего Мира начал вновь появляться здесь. Указывались случаи, когда и где он оставлял очередную отслужившую свое «куклу», временное краткоживущее тело. Или, по здешним меркам, умирал. И как это происходило. Во втором листке назывались четыре вероятные точки, в которых он вновь «проявлялся», Два из четырех пунктов были правильные. Тихая набережная Шевченко в Москве и молодые лесопосадки в окрестностях одного военного аэродрома за триста пятьдесят километров от столицы. Там, побродив меж пушистых сосенок над игривым ручьем, он всякий раз выходил к одному и тому же поселочку, даже машину приноровился держать в крайнем дворе, договорившись с хозяевами. Обе точки, на Шевченко и тут, были ему чем-то памятны, и он думал об этом, отдыхая за рулем. Хотя, конечно, мог бы сразу попасть в то место, которое ему было сейчас нужно. В любое место этого Мира.
— Всех шпионов губят мелочи. Я не исключение.
— Вы просто неосторожны, Михаил Александрович. Например, ничего не стоило установить, с кого вы взяли внешность и имя, кого, так сказать, заместили среди людей. Правда, так до конца неясно, когда именно это произошло. Но я, например, абсолютно уверен, что в самую нашу первую встречу, у Ветрова, когда все закончилось так… — Невольно Марат Сергеевич посмотрел на свою черную руку. — Я уверен, что это уже были вы, а не тот Михаил Гордеев. Вместо него уже довольно давно — вы.
— Это имеет значение?
— По большому счету, нет. Но я бы не рекомендовал вам…
Гордеев еще раз просмотрел первую страничку. Инциденты с участием Хватова, рыжего тезки-Мишки, отмечены не были. В том числе и предпоследний, так на Мишку подействовавший, с упавшей елью, пробитой машиной и залитым кровью остывающим трупом, так похожим на настоящий, который нужно было быстро зарыть. Впрочем, в той могиле уже ничего нет. Но что Хватова пока не зацепили — хорошо. У Хватова сейчас очень ответственное поручение, и от стен Крольчатника, где в ближайшие несколько дней не понадобится, он снова летит сюда.
— Я привел вашу охрану в тихий ужас тем, что объявился прямо между ними, непосредственно рядом с входом от речки.
— Да уж знаю, доложили. В шоке. Теперь мне проблема, чтоб забыли. Я, Михаил Александрович, просьбу вашу выполню. Как всегда. И даже ничего не попрошу взамен.
— И это как всегда.
— Да. Я только надеюсь, что когда-нибудь…
— Марат Сергеевич, у меня есть еще одна просьба. Вы, конечно, следите за моими подопечными и предыстории знаете… Безусловно, на вашем месте я поступил бы точно так же. Уж если я ничего не открываю, то хоть по интересам моим. Так вот, меня очень интересует последний. Он проходил у вас пять лет назад, думаю, вы это уже выяснили.
— Сразу же. Его трудно было не вспомнить. Как вы его отыскали? Впрочем…
— Вот именно. Меня интересует, что конкретно с ним произошло. Чем был вызван срыв, если он был? Каким образом его решили отпустить? На каком уровне решение принималось? И самое главное, при каких обстоятельствах произошло.
— Вы подразумеваете…
— Да. Не подвергался ли он специальным воздействиям? Обработкам с целью частичного стирания, блокировки памяти. Сами понимаете, он тогда был личностью довольно известной, такие не исчезают бесследно. Такие — или громкое подставное убийство, или несчастный случай, или…
