– Сафар, – изумилась Лорин. – Какого черта?!
Но тут ее внимание привлекла распахнутая дверь. Чапы в комнате не было.
Она выскочила на лестницу и кинулась наверх, к чердаку. Там, на узких ступеньках, замедлила шаг. Крадучись, поднималась все выше, стараясь не дышать. До двери оставалось всего несколько…
Выстрел разнес хилую створку едва ли не на части. Послышался девчачий визг, детский плач в два голоса. Лорин пригнулась, прижалась к стене, проверила, заряжен ли ее пистолет. Она не знала, сколько выстрелов мог сделать Чапа до перезарядки.
– Я слышу твои шаги, Химера! – на турецком крикнул вор, и тут же добавил на плохом английском, – твои дети не страдать… не пострадают. Выходи. Отдай оружие.
Лорин поднималась. Свет, льющийся лучом из широкой прорехи в двери, упал ей на платье. Еще немного, и Чапа увидит ее. Он – первый, а не она. Сквозь ошметки двери ничего не разобрать.
– Где ты, Химера? – снова на турецком спросил Чапа.
Лорин подняла руки и толкнула дверь носком туфли. Та медленно открылась. Вор стоял у стены, держа за шею Мэри, белую, как смерть, с перекошенным от ужаса лицом. В его руках был нож, пистолет лежал на полу. Джек стоял в другой стороне, закрывая собой младшего брата и сестру.
– В самом деле, Чапа, это глупо, – Лорин опустила руки и посмотрела на него с легкой насмешкой. – Думаешь торговаться со мной? Прогадал с обменом.
– Хочешь, чтобы я поверил, будто ублюдки тебе не важны? – оскалился он. – Зачем тогда притащила их с собой, а не бросила гнить в Англии? Брось пистолет, или я перережу ей глотку, и буду резать каждого из них…
Она медленно присела, направляя пистолет к полу. Рука Чапы непроизвольно отвела лезвие от порозовевшей кожи Мэри: простая формальность – демонстрация честности своих намерений, чтобы противник не передумал. За этот миг Лорин успела увидеть носки туфель своей дочери. Она стояла, расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, потому как вор сильно тянул ее назад. Устойчивая позиция. В то время как Чапа выставил левую ногу вперед, а правую чуть назад, точно фехтовальщик.
Пистолет почти коснулся пола, когда Лорин резко выпрямила ствол и спустила курок. Эхо выстрела слилось с душераздирающим криком Чапы. Джек на шаг опередил Лорин, впившись в руку вора, держащую нож. Мэри вырвалась из цепкой хватки, пожертвовав клоком волос. Чапа безумными глазами, вышедшими из орбит, смотрел на приближающуюся женщину. Из его простреленной ноги, пониже колена, текла кровь, пропитывая изорванную пулей одежду. Он сцепился с Джеком, не отпуская нож, но Лорин уже была близко и со всей силы ударила его рукояткой пистолета, рассекая вору переносицу. Второй удар в висок свалил его с ног.
– Они убьют тебя, Химера! – кровь из носа хлынула в рот Чапы, превращая его оскал в звериный, – найдут и убьют, вырежут твоих щенков…
Лорин снова ударила его по голове, и он рухнул на бок, мыча и хлопая глазами, безуспешно пытаясь подняться. Руки разъезжались, и он полз вперед.
– Выведи их, – бесцветным голосом сказала Лорин, и Джек, к которому она обращалась, ни словом не переча, потащил брата и сестер прочь из комнаты.
Чапа дополз до стены и, ухватившись за нее, начал подниматься. Но выстрел в упор разворотил его затылок, и обмякшее тело сложилось на полу в нелепой позе.
Когда Лорин вышла на лестницу, снизу, напугав и без того доведенных до истерики детей, появился серый, как тень, Сафар. На короткий миг они встретились взглядами. В его глазах был вызов. Он ждал вопросов или упреков, думал, что она спросит, зачем следить за тем, кто выполнил свою часть сделки? Что Лорин рассчитывала увидеть? Понимание? Разве думал этот глупец о том, что выступив против воров, поставит крест на своем нахождении в Константинополе? Ни свора Чапы, ни кормящие их Созидатели не простят ему вмешательства. Что теперь? Попрощаться со службой султану или умереть от ножа в спину.
Но он не знал этого, и потому протянул руку Лорин, помогая спуститься по лестнице, усеянной обломками трухлявой двери.
Окраина Иерусалима. Наши дни
– Значит, вы нелегально возите паломников по святой земле? Что-то вроде контрабанды святош?
Этот вопрос Колин задал человеку, сидящему за рулем микроавтобуса. Водитель просил называть его «Джон», хотя на самом деле его звали Федор Иванович Стыцюк. Родом он был из Мариуполя, что в Украине, позже перебрался на заработки в Россию, но вскоре понял, что класть плитку в чужих туалетах не такое уж прибыльное и почетное занятие. Случилось так, что, идя по блошиному рынку в Измайлово – в Москве – он заметил мужичка, торгующего деревянными крестиками. Они были убогими и примитивными, словно сколоченными наспех на детском уроке труда. Но стоили куда дороже, чем серебряные аналоги в церкви. Любопытный ко всяким чужим выдумкам Федор поинтересовался, за что ж такие нечеловеческие деньги полагаются. И выяснил, что крестики эти прямиком из Святой Земли доставлены родным дядей торгаша, буквально вчера. То есть из них еще даже запах особый не выветрился. Принюхавшись, Федор почуял только терпкость сосновой смолы. В тот миг его осенило, что перед ним – гений. Только за пять минут их разговора карман мошенника пополнился на несколько сотен рублей, а крестики расхватывали, как горячие пирожки.
Вот тогда он и понял, где нужно хлеб искать. На следующий день на том же блошином рынке появился Федор, перед которым на сереньком полотенце были выложены булыжники «из Святой Земли». На некоторых из них он даже нацарапал крест. С других просто отодрал приклеившийся асфальт. Торговля шла неплохо, пока его не поколотили местные барыги за «фартовое место». После чего Федор понял, что в этой стране он добра не наживет.
Нашел знакомства через бывших одноклассников и соседей из Мариуполя, договорился о поездке в Египет как турист, в самый дешевый отель вдали от моря. Оттуда – частными автобусами, которые ломались каждые полчаса, добрался на экскурсию в Иерусалим. Ну а там как-то все и закрутилось.
Это Федор, то есть Джон, поведал за первые пять минут знакомства, пока они ехали по раскаленному шоссе.
На вопрос Колина он рассмеялся и с ужасным акцентом школьника, впервые читающего английский текст, выдал:
– Когда-то религия был политика, теперь – бизнес. Бизнес, понимать? Окей?
– Окей, – цыкнул зубом Колин.
«Джон» посмотрел через косое зеркало заднего вида на сидящую позади него Нику. Обратился к ней на русском:
– Ты ж наша, да?
– Ну типа того, – хмыкнула она.
– И шо, интуристов разводишь? – гоготнул он.
Ника заметила, как напряглись ее спутники. Русского они почти не знали, разве что на уровне простейших фраз, необходимых, чтобы зарегистрироваться в отеле или заказать обед в ресторане. Но, вероятней всего, они поняли, что разговор идет о них.
