Домой летим нормально. Заправщик тоже летит с нами. Разгружаем все бочки. (Степняк опять лезет помогать.) У нас все уже знают, что с Ксапой случилась беда. Сергей вчера по радио рассказал, пока летели.
- Этот? - спрашивает Головач, кивнув на степняка.
- Этот, - подтверждаю я. - Он с нами ел...
- Зачем вы?.. Кто?
- Сергей. Он его поймал, связал. Он его и кормил. Его право.
Головач сплевывает и отходит. А я подзываю Туну и приказываю обучить степняка нашим порядкам. И вообще... Проследить, чтоб глаза охотникам поменьше мозолил.
Провожаем заправщик, заправляем баки нашего вертолета под завязку и летим к заречным за нашими девками. Кроме Сергея, я, Платон и Вадим. Встречают нас хорошо. У Кудрявы была рация, и она слышала все наши переговоры. Только сама говорить не могла. Ее никто не научил, что кнопочку нужно вниз сдвинуть и удерживать, пока говоришь.
В общем, девки нас уже ждут и сразу в машину лезут. И если б только они... Восемь бывших наших девок хотят родных повидать.
- Нет, столько мне не взять, - сомневается Сергей. - Не смогу в воздух подняться. Но девки упрашивают. В конце концов, все даже к лучшему заканчивается. Мы объясняем, что не можем сейчас угощенье есть, в следующий раз у общего котла посидим. Сергей заставляет всех девок в кустики сбегать, мы тоже на колесо помочились. Потом Сергей из трех канистр питьевую воду выливает, консервные банки бабам заречных отдает, показывает, как открывать.
- Хи-хи не хо-хо? - непонятно интересуется Платон.
- Сейчас круг сделаю, горючку выработаю, и над перевалом пройду. Висеть не смогу, но если хотя бы до полуста километров разгонюсь - без проблем.
- А если?
- Никаких "если". Видишь, вечереет.
- И что?
- Воздух охлаждается, плотнее становится.
- Ну смотри, каскадер...
Девкам Сергей говорит, что мы домой полетим не сразу, сначала сверху дальние места посмотрим. Приподнимаемся невысоко, на два человеческих роста. Машина наклоняет нос чуть вперед, и над самой землей начинает разгон. Постепенно набираем высоту. Мне хочется копье в руках сжать. С копьем охотнику спокойнее. А девки разговора не слышали, щебечут беззаботно, восторги у них. Правильно Сергей говорил, меньше знаешь - спокойнее спишь.
Так и восторгаются все три часа полета. Я, кстати, тоже доволен. Никогда так далеко по реке не спускался. Сначала река по степи идет, земли бедные на добычу, а потом вновь леса по обоим берегам начинаются. Есть место, куда можно переправиться, когда за перевалом всего зверя изведем. Далеко, но что делать?
Садимся с последними лучами солнца. Нас уже горячие котлы ждут - Сергей по радио предупредил. И сообщение от Медведева, что состояние Ксапы по-прежнему тяжелое, но стабильное. Платон говорит, стабильное - это хорошо.
На следующий день - моя очередь за продуктами идти. Сергею надо девок назад отвезти. Мудр и Головач тоже собираются к Заречным слетать, обсудить ПЕРСПЕКТИВНЫЕ ПЛАНЫ. Жамах очень хочет лететь. Я вчера сказал ей, что Медведь перед ней извиняется. А тут такой удобный случай! На глазах Мудра и Головача никто не посмеет ее обидеть. Очень удобно свой АВТОРИТЕТ поднять. И очень хочется узнать, что Заречные о Чубарах говорить будут. Но... Сама ведь добивалась, чтоб ее в график охотников включили.
- Лети, - говорю я ей. - Толика вместо тебя на охоту возьму. Он давно просится.
- Он же с десяти шагов в оленя не попадет.
- В оленя я попаду. А тушку он понесет.
Мы смеемся, и Жамах спешит к вертолету.
Опять перегруз! - ругается Платон. - Когда-нибудь на этой земле наступит порядок?
Когда вертолет улетает, я разыскиваю Вадима и мы связываемся по радио с базой. Состояние Ксапы по-прежнему тяжелое, но от приборов отключили. Вадим говорит, это хорошо. Значит, умирать не собирается.
Назад Сергей возвращается с непонятно-торжественным выражением лица. Распахивает дверь вертолета, но сам не выходит.
- Оркестр - туш! - громко произносит он. Толик подносит два кулака ко рту и издает какие-то странные звуки. Сергей протягивает руку вбок и вытаскивает на всеобщее обозрение... Папу-Бэмби. Наши степнячки визжат от восторга и бросаются к вертолету. При этом Лава и Туна суют младенцев мне. Три полоски, а ведут себя... Ксапа их совсем избаловала. Я осматриваю обоих малышей - Олежки среди них нет. Оглядываюсь - все в порядке, Олежек на руках у Мечталки.
Растолкав степнячек, из вертолета выходит Жамах. Бросает взгляд на обоих малышей у меня на руках, загадочно улыбается и проходит мимо.
- Одного хоть возьми, - прошу я. Жамах возвращается и одного берет. Второго я сую степняку.
- Отдай Туне, - произношу медленно и отчетливо. И на всякий случай указываю пальцем.
- Мой понял, мой понял, - кивает головой степняк.
Когда первые восторги встречи проходят, мы видим, что левый глаз Папы-Бэмби заплыл синяком. На правой щеке тоже красуется от души поставленный синяк.
- Это что, выходит, меня зря били? - возмущается Папа-Бэмби, как только видит степняка. Я подумал, что неправильно понял, отлавливаю Лаву и требую перевести. Нет, правильно. Как объясняет Бэмби, в смерти степняка обвинили ее.
- А больше некого! Все умные разбежались. Ну, на мне и отыгрались, - рассказывает Бэмби. - И не думайте, что это было так просто! Оба его брата теперь с полосками на мордах ходят, А еще трех охотников я искусала!
Ночью Папа-Бэмби убежала от Степняков к Заречным. Больше суток их разыскивала. Страшно боялась, что охотники Заречных ее плохо встретят, но те ее узнали и очень развеселились, что девки Степняков теперь сами к ним бегут. На нашем языке она говорит пока плохо, охотники ее понять не смогли, прервали охоту и отвели к уважаемым людям. Заречные ее накормили, но дорогу на перевал объяснить отказались. Приказали ждать, когда желтая леталка снова прилетит. И вот она дома!
Вечером Вадим опять связывается с базой. Состояние Ксапы резко ухудшилось, ей сделали вторую операцию. Опять лежит в реанимации. Вадим что-то объясняет про дренаж легкого, но я не понимаю.
Когда ложимся спать, замечаю, что Жамах бросает в рот голубой шарик, который Ксапа таблетками зовет. Замечаю, но не придаю значения. Что к чему, догадываюсь только когда Жамах ко мне под шкуры ныряет, когда ее горячее дыхание на шее чувствую.
- Ты чего делаешь? - шепчу, чтоб других не разбудить. Отругать хочу.
- Не могу на твою унылую морду смотреть, - шепчет мне Жамах. - Не бойся за Ксапу, она поправится, я знаю.
- Откуда ты можешь знать?
- Точно знаю. Мы как сестры. Она меня выходила, от смерти спасла. Я ее имя носила. Если ей совсем плохо будет, я почувствую.
Ладошка уже мою грудь ласкает.
