человек, — заявила она, взяв себя в руки. — И сегодня ты познал что значит находиться в моей власти. У тебя есть выбор — умри или убей себя сам. И тогда я обещаю милосердие по отношению к твоим спутникам, которых уже коснулась твоя зараза. Откажешься…
— Откажусь.
— Это был не вопрос!
— Свое мнение я уже сказал. Теперь закончить мою миссию — уже дело принципиальное!
Богиня рассмеялась.
— Ради чего? Твоя планета сожжена дотла. Твои знакомые и друзья — уничтожены или отринули старую веру. Ты никому уже ничего не обязан. Просто умри.
— Да даже если это так, а не твои очередные проделки с игрой моего разума, тем более я буду двигаться вперед, — моя насмешливая улыбка заставляет ее раздраженно морщиться. — Если, чего я боюсь, Земля погибла, то тогда добраться до Гиблых Земель мне нужно, чтобы использовать ее силу ради отмщения. Тебе, ангелам и всем, кто в этом виновен.
— Ты раньше сдохнешь.
— Не беда, — усмехнулся я, кивнув в сторону лагеря. — Посчитай сколько там женщин. Эльфийка, дракон, Вестница Смерти, четыре гарпии, магичка, вампирша… Девять человек. И немалое из них количество совсем недавно требовали любви и ласки от меня. Представь, что я захочу отмстить? И каждая из них понесет от меня? Минимум девять детей, унаследовавших дар Практиков. И мамочки у них не из простых крестьянок. Да и убить меня у тебя не получается. Чуешь, что будет, если я оставлю своим детям знания о Магии Теней. И расскажу кто виноват в моей смерти? Ты одного-то Практика-недоучку все никак убить не можешь. А стоит мне захотеть — и их будет больше. Что случится с твоим душевным спокойствием, эльфийская богиня? Убьешь их всех щелчком пальцев? Предполагаю, что могла бы — уже сделала это со мной. Но ты ж сама сказала, что есть правила. В любом случае — на каждую хитрую дырку с неподходящей резьбой найдется свой мечтик. Но, раз у вас тут магия, а не технологии, то расскажу — после нарезания нужной резьбы, техническое отверстие становится капельку больше… И этот процесс можно повторять до тех пор, пока не будет необходимое ведро, в которое все желающие будут кидать кости твоих союзников…
— Хватит! — рявкнула богиня. — Я пришла предложить тебе варианты! И не намерена слушать этот абсурд!
— Сие желание вторично, о мудрый магистр Длинноух, — усмехнулся я. — Слова твои о всемогуществе вертелись мной на законах Бытия…
— Вот, значит как, — богиня внезапно стала самим спокойствием. — Хорошо. Ты сам выбрал свой путь. Теперь ты и твое окружение будете страдать.
«Можно подумать мы раньше лежали в гамаках на берегу тропического острова и потягивали дайкири под ритмичные песни аборигенов», — подумал я.
— Ты и твое окружение — в моей власти, — предупредила она. — Я устрою тебе такой ад, что ты сам взмолишься, чтобы умереть…
— Чтобы я тебе помолился, хотелось бы знать твое имя, о великолепное божество, — хмыкнул я.
— Аминасифаль! — сказала она таким тоном, словно сделала мне величайшее одобрение.
— Прелестно, — расплылся я в улыбке. — Ты даже не представляешь насколько быстрым будет мое обращение к тебе.
Это должно было прозвучать как угроза.
Но она почему-то улыбалась.
— Еще как представляю, Практик, — сказала она. — А сейчас ты осознаешь тлен и безысходность своего существования. И это — лишь демонстрация малых моих возможностей…
Она щелкнула пальцами быстрее, чем я успел среагировать.
В глазах резануло огнем костра.
… Корделия оторвала руки от висков допрашиваемого мага.
— Господин, — она снова посмотрела на меня взглядом, говорящим о желании получить благодарность за свою кропотливую работу. — Я девочка простая, быстро устаю. А вот если вы сделаете мне массажик…
Не понял.
Это еще что за день сурка?!
По прошествии часа, пока отряд прибирал оставшиеся у нас пожитки, избавлялся от трупов и переваривал полученную у Ульфана информацию, я все же позволил себе расслабиться.
Повторив в точности все тот же путь, что и некоторое время назад, поговорив ровно с теми же разумными, я получил совершенно иной результат.
На меня не бросались с призывами отойти в овражек, не вымаливали ничего в обмен на информацию от Аггеле.
Да, Корделия все так же безумна, но никаких оголений, просьб рабской печати на груди…
Она нормальна, в тех пределах, которые можно отнести к ее неоднозначной персоне.
Но магическое зрение подтверждает очевидное.
Корделия, Вестница и Элли окружены алой энергией враждебных нам и упокоенных магических существ.
И в оболочке рыжей магички все же присутствуют те белые вкрапления, которые отдают знакомой мне теперь энергией Аминасифаль.
Вопросов снова больше, чем ответов.
И последние я решился получить у драконессы, как наиболее подкованной в вопросах магии.
Но и от остальных здравомыслящих членов отряда ничего утаивать не стал — их доверие это то, что мне сейчас необходимо.
Разобщит нас — и все, пиши пропало.
Паранойя порой творит страшное.
Выслушав мой рассказ, пока остальные занимались своими делами, черный дракон тяжело вздохнула.
— Астральный цикл, — пояснила случившееся она. — Аминасифаль создала для тебя отдельную версию будущего в том виде, в котором хотела.
— Продемонстрировала мне, что может запереть меня в собственном сумасшедшем доме?
— Это все произошло в твоем разуме. Мгновения, которые она использовала против тебя. Мерзкое эльфийское заклинание.
— Ничего не мерзкое, — взяла слово Ликардия, несогласно помахав обрубком руки. — Уникальное, я бы сказала. И да, такое провернуть могут лишь сильные маги эльфов.
— Активно использовали на пленниках Темной Армии, чтобы сломать их психику и получить нужные сведения, — пояснил Олегус, деликатно прикрывая свои раны плащом. — Немногие в состоянии этому противиться.
Это плохо.
— Выходит, она может запереть в этом астральном цикле любого из нас? — уточнил я.
— Нет, — покачала головой драконесса. — Сделать это со мной — ей не под силу. Гарпии твои тоже в безопасности — разум раба защищен силой его хозяина. Слуга привязан к Паладину, а тот, — она указала на болтающуюся на груди Фратера маленькую чашу, — вроде бы как под защитой своего Бога. На бездушных, — ее взгляд переместился на Ликардию и Люцию, — тоже не сработает. Если нет души, то и астральное пространство, в котором она может все это вытворять, тоже отсутствует. Олегус… Его проклятье вечной жизни стабилизирует не только тело, но и разум отчасти. Даже если она захватит его в такую ловушку, даже если сведет с ума, то он восстановится. Со временем.
Вестница и вампирша переглянулись, но промолчали.
— Выходит, слабое звено это я, Лаурель и Корделия?
Не сговариваясь мы все посмотрели на рыжулю, которая, похихикивая, о чем-то разговаривала с недвижимо
