Так получилось, что последним, кого Танстелл подобрал, был некий Вильям Бонни, он же Робертс, по прозвищу Билли Кид. Мелкий такой парень, объявленный в розыск за угон скота и убийство. Он быстро прижился у Танстелла и постепенно захватывал в группе Регуляторов лидерство. Говорят, именно он в первую очередь выступал за то, чтобы отомстить банде Мерфи. Адвокат Танстелла добился от окружного прокурора выдачи повесток в суд для убийц. А Регуляторы получили звезды помощников шерифа и как судебные исполнители вызвались доставить повестки адресатам. Конечно, все понимали, что это пустой номер. Суд оправдал бы людей Мерфи. Но Регуляторы хотели попытаться. Хотя бы попытаться сделать все по закону. Только ничего у них не вышло. Первым, кто доставил повестку по назначению, был именно Билли Кид. Он сразу опознал человека, стрелявшего в Танстелла, и без долгих рассуждений убил его на месте. После чего Регуляторы сами оказались вне закона, и с этого момента началась история банды Кида.
Через несколько дней в перестрелке был убит их лидер, и Кид возглавил Регуляторов. Они еще не стали преступной группой де-факто, хотя и были таковой де-юре. Они еще не грабили на дорогах и не воровали скот. Нет, Регуляторы просто начали планомерный отстрел людей Мерфи. Кровь за кровь, вполне естественный ход событий для пограничных территорий. Они убивали своих врагов до тех пор, пока на них не устроили облаву все, кому не лень, включая охотников за премиальными и регулярные войска. Некоторые из Регуляторов графства Линкольн погибли, а остальные разделились. И в конце концов, Билли Кид из благородного мстителя превратился в то, чем и был с самого начала. Он стал обыкновенным бандитом, пиратствующим на границе с Мексикой. Угонял в Мексику скот, продавал, снова угонял… Дальше история трактуется по-разному. В какой-то момент Киду пообещали, что он будет прощен, если сдастся властям и на суде выступит свидетелем по делу Мерфи. Он согласился, потому что все еще лелеял надежду, что его обожаемый мистер Танстелл будет отомщен. Но уже оказавшись под арестом узнал, что оправдательного приговора для него самого не последует. И суд будет не над Мерфи и его бандой, а над самим Кидом. Тогда он бежал и снова занялся разбоем. В итоге Билли оказался убит неким Пэтом Гарретом, бывшим Регулятором, которого власти просто купили. Заплатили денег и вручили шерифскую звезду, чтобы он избавил штат от чересчур опасного человека, который к тому же слишком много знал.
Но вот что интересно… В пятидесятые годы нашего века в одну адвокатскую контору обратился дряхлый старик по фамилии Робертс. Он сказал, что долго уже не проживет, а ему хотелось бы перед смертью получить свое помилование, обещанное когда-то. И хотя несколько человек признали в Робертсе того самого Билли Кида, прокурор округа не согласился с ними, потому что считалось, что Кид давно мертв. Через месяц Робертс скончался. И если это был действительно Кид, значит, он до конца своих дней пронес в сердце признательность Танстеллу и желание восстановить справедливость. Он хотел быть помилованным за убийство двадцати одного человека, потому что считал, что эти люди заслужили смерть. Но умер он непрощенным…
Гош с тоской посмотрел на стол, откуда уже унесли водку. Понятно было, что второй стакан окажется лишним, не восстановит силы, а наоборот, подкосит усталого человека. Но выпить хотелось все равно, и Гош с трудом подавил желание пойти отыскать еще чего-нибудь на добавку. Он услышал дробный цокот копыт и понял, что Костя отправился к городу.
— Вот такая история, Сан Сеич, — заключил он. — Я сначала думал, что Билли Кид — это не я, а кто-то другой. Но получается именно так. История Регуляторов повторяется шаг в шаг. И поверьте, мне ужасно не хочется умирать непрощенным. Ведь если я теперь кого-нибудь отправлю на тот свет, это будет уже вполне сознательное действие, не то, что раньше… Только ведь нужно что-то делать. Нельзя все оставить так, как есть. Глупое решение. Детское. А кто мы, если не дети? Мы родились-то всего год назад. Правда?
Сан Сеич опять промолчал. Гош поднялся на ноги.
— Вы уж извините, — сказал он. — Мы как-нибудь… Ну, придумаем, что делать. Тем более, у нас там Женя. Вы с ней и поговорить даже не успели толком. Она бы вам понравилась. И главное, Сан Сеич… Вы простите меня. Это я виноват. Такая вот глупость. Не знаю, что еще сказать. Но мы постараемся все исправить.
— Регуляторы, в седло! — крикнул во дворе Цыган. — Эй, Билли! Гошка! Мы готовы.
— Вот так, — сказал Гош, печально улыбаясь. — Поедем раздавать повестки. Спасибо вам, Сан Сеич. И до свидания. Пока, Белый! Там увидимся.
Пока он шел вдоль обгорелой стены до двора, слезы высохли.
* * *
Женя висела головой вниз на толстой водопроводной трубе и грызла собачий поводок, которым ей скрутили руки. Наверху оглушительно гремела музыка — там гуляла тульская мафия.
Бандиты одолели городской патруль с феноменальной легкостью. Сначала Олега зазвали поболтать в черный «Мерседес». Разговор затянулся, и патрульные, окружившие свои машины, начали скучать. Тут из окон соседних домов повысовывались стволы, и раздался приказ бросить оружие и лечь на землю. Патруль, даром что «тупой», проявил слепую преданность делу Главного и открыл пальбу. И уже секунд через десять все бойцы лежали-таки на асфальте, истекая кровью.
Женя рискнула высунуться и посмотреть, что происходит, когда из «Мерседеса» выкинули Олега с разбитой головой, а через окна на улицу высыпала банда человек в пятнадцать. Жене хватило ума спрятать пистолет под сиденье и прикинуться все той же идиоткой, какую она днем разыграла перед местным крестным отцом. Тем более, что тот ее мгновенно узнал.
— Ага! — обрадовался главный тульский мафиозо, пошатываясь и отдуваясь. Водкой от него шибало за километр. — Здорово, рыжая! Куда это тебя Олежка тащил?
— В деревню куда-то, — нашлась Женя.
— Вот подлец! — возмутился мафиозо. — В обход меня? Значит, правильно я ему вломил! Знаешь слово такое — «конкуренция»? Ну ладно, в деревню так в деревню. Грузи ее, ребята!
Женю без церемоний затолкали в багажный отсек уцелевшего «Чероки». Судя по всему, банда давно точила зуб на красивые белые джипы, перекупить их не сумела, и тогда решила просто отнять. Двадцать минут бешеной гонки по улицам — и Женя оказалась в подвале какого-то особняка в пригородной зоне. Там ее старательно обыскали, связали руки поводком и свободный его конец прикрутили к трубе над головой. Отняли сапоги. Пообещали, что это ненадолго, потому что скоро приедет за ней покупатель, и ушли пить водку. Женя подтянулась, забросила ноги на трубу, повисла и начала грызть узел. С одной стороны, быть проданной крестьянам означало свободу — Женя была уверена, что из деревни мгновенно убежит. Но встречать покупателя связанной ей как-то не улыбалось — слишком велик был риск того, что новый хозяин захочет на пробу испытать покупку «в деле». Пока что рыжее счастье хранило Женю от сексуальных домогательств, но девушка чересчур хорошо помнила, с какого печального эпизода начались ее странствия по новому миру. И вообще, для чего тогда ее, такую покладистую, связали?
