Учёный щелкнул инструментом, железяка, зажатая в оранжевой перчатке, завизжала — звук вышел неприятный, до зуда в зубах. Дитрих навалился на жертву науки и стал отпиливать голову. Пила визжала, мохнатое тело «ангела» содрогалось, капельки крови, частички мяса, хрящей и жил летели в стороны…
— Тю, — сказал Костик, — яке варварство. Я гадав, на Заходи уси — гуманисты и друзи прыроды.
— Так и есть, — кивнул я. — Гляди, как он гуманно башку собаке отрезает. Я, вот, к примеру, с хвоста бы начал. Вандемейер, вам хвост не нужен? Тогда я заберу.
— А тоби навищо? — Костик тут же заинтересовался. — Хиба вин щось коштуе?
Я назвал примерную стоимость.
— Йо-о-о-о… Чого ж ты ранише не казав? Гроши пополам!
Тем временем Вандемейер отпилил башку мутанту. Не обращая на нас внимания, он взял сверточек, тоже черного цвета — вообще в его снаряжении преобладали штучки черные либо серебристые, — стал разворачивать странный шелковистый материал слой за слоем; вот в его руках оказалась довольно вместительная торба.
— Чего это пополам? — возразил я Костику, продолжая наблюдать за действиями Вандемейера. — Тебе Гоша командировочные платит.
— А тоби — Вандемейер зарплатню.
— Ладно, ты можешь собрать хвосты слепых псов, они тоже дорогие.
Вандемейер встряхнул черным кульком, так что складки расправились.
— Я так гадаю, що ты, Слипый, мене дурыш. Скильки коштуе хвостык звычайного собацюры? — Но Костик задумался. Возможно, припомнил Угольщика, увешанного хвостами слепых псов.
— А ты прикинь, сколько стоит курточка, расшитая этими хвостиками. Минус работа, материал, фурнитура и прочее.
Костик прикинул. И кивнул:
— Гаразд. То вы тут личить свойих янголив, а я пиду по хвостыки.
Тарас скрылся за кустами, а Вандемейер сосредоточенно запеленал отпиленную голову чернобыльской собаки в пластиковую торбу, потом ещё раз попшикал внутрь из баллончика. Черный пластик вздулся пузырем, и учёный быстро соединил края. Обрез черного кулька склеился, потом раздутые пластиковые бока стали опадать, стягиваться, и в конце концов у Дитриха осталась голова «ангела», туго облепленная черным пластиком, рельефная, будто выкрашенная масляной краской. Вандемейер откинул заляпанное кровью забрало, полюбовался собственным произведением и торжественно опустил его в рюкзак. Тут и Костик возвратился. Пришло время принимать решение — что делать дальше?
— Що тепер робытымемо? — с энтузиазмом осведомился Костик. — Я так гадаю, зараз артэфактив усюды повно. Збырай, не хочу.
— Как что делаем? — Дитрих накинул лямки потяжёлевшего рюкзака и всем своим видом демонстрировал готовность к подвигам. — Наведаемся в долину Костей.
Я вздохнул. Конечно, Вандемейер начальство, он имеет право приказывать. Мы условились, что в Тёмную долину я его не веду, но сейчас, после Выброса, его вожделенных «ангелов» легко встретить и здесь. А если через нашу лощинку можно проникнуть в Тёмную долину, то и опасных мутантов скорей всего удастся встретить именно там… С другой стороны, после Выброса особенно густо появляются артефакты, словно аномалии заряжаются энергией заново и сбрасывают излишек, клепая эти странные образования. Кто первым попадет на Свалку, вполне может собрать богатый урожай.
— Воды маловато, — напомнил я. — Придется завернуть на автокладбище, там есть тайничок. Может, кто-то, убегая от Выброса, излишек воды оставил.
— А, общак, — подсказал Костик.
— Ну, вроде того, да. Похоже.
Когда-то наши в припадке трудового энтузиазма вырыли что-то вроде погреба под будкой сторожа… или чем является металлический домик у входа, перекрытого ржавым шлагбаумом. Туда запихнули оружейные контейнеры и теперь складывают всевозможное барахло вроде драных комбезов, дешевых консервов… ну и прочее в таком духе. Всякую всячину, которую жалко выкинуть, но тащить перекупщику бессмысленно.
Существует неписаное правило: взял что-то из кладовочки, положи взамен хоть какую-то мелочь, которая хотя бы теоретически может оказаться полезной. Поэтому кладовочка никогда не опустеет.
Мы двинули прежним путем — по старому шоссе — к Свалке. Асфальтовое полотно дороги удобно тем, что на нем аномалии выделяются лучше, их можно разглядеть, особенно если внимательно слушаешь датчик и вовремя заметишь его стрекот. Мутанты нас не беспокоили, хотя иногда доносилось сытое кабанье порыкивание и завывания слепых псов. Гон уже давно ушёл на юг, а зверьё, оставшееся здесь, успело распределить охотничьи угодья, и победители сжирали неудачливых конкурентов. Набегались во время Выброса, теперь набили брюхи и отдыхают.
Лагеря на автокладбище мы достигли без приключений, я даже прикинул, что вообще-то это неплохая идея — первым прогуляться по Свалке и собрать урожай. Проблема только в том, где ночевать. Наш лагерь хорош вовсе не тем, что его удобно оборонять, скорей наоборот — в тесных закоулках между ржавых автомобилей сложно отбиться от зверья, просто местечко обжитое, здесь всегда толпится народ, а в людном месте ночевать безопасно… то есть безопасно настолько, насколько вообще в Зоне можно говорить о безопасности.
Сейчас в лагере не было ни души, ПДА помалкивал, не фиксировал ни единого сигнала в округе. Даже удивительно, какое впечатление может производить опустевшее местечко, которое привык видеть людным и оживленным. Между ржавых остовов брошенной техники валялись клочья промасленной бумаги, грязное тряпье, горы пластиковой посуды… Обычно кое-какое подобие порядка у нас поддерживают, но сейчас лагерь остался таким, каким его покидали сталкеры, в спешке побросавшие ненужное барахло.
— Вандемейер, — попросил я, — ваш ПДА мощней, поглядите, нет ли кого поблизости. Если наши не возвратятся в лагерь, ночевать здесь будет слишком опасно.
— Пока ничего, — сообщил рыжий, — но я буду поглядывать время от времени.
Вандемейер с Костиком пошли осмотреться, а я полез в кладовочку. Поднял доски и занялся содержимым верхних ящиков. В нижний ряд лезть смысла не было, если там и найдется вода, то наверняка протухшая. Но мне повезло, я наткнулся на канистру, в которой булькало. Похоже, питьевая вода, вполне пригодная.
— Слипый! — позвал Костик. — Дывы, що це?
Я поспешно заполнил флягу, сунул в ящик банку казенной тушенки из нашего с Дитрихом пайка, опустил доски на место и поспешил к спутникам.
Костика удивило поведение автомобилей на кладбище. Подальше от входа техника стала «оживать».
Старая пожарная машина, ржавая, покрытая облупившейся выцветшей краской, подмигивала левой фарой. Правая была разбита, и там сквозь изъеденный коррозией металл проросла черная скрюченная травка. Грузовик с наполовину вросшими в землю ступицами колес пытался включить «дворники». Лобовое стекло давно высыпалось, даже осколков не видно, но прогнившие насквозь ржавые железки упорно пытались провернуться вдоль несуществующих стекол. После Выбросов это бывает. Вообще в Зоне старая техника может вести себя совершенно удивительным образом…
