Похоже, аналогичные мысли возникли и у Маршала, ибо он опустил-таки оружие. И почти сразу поднял вновь.
— Сволочь, тварь, ты убил моего отца! Ты убил мою мать!!!
— Я не убивал твоего отца. Не я подключил его к мнемокатору. — Серпень говорил немного раздраженно, будто объяснял очевидное маленькому ребенку. — И мать не убивал. Не я в нее стрелял. И приказа такого не отдавал.
— И в меня ты не стрелял?! — Маршал побледнел. Руки его тряслись.
Серпень ушел от прямого ответа:
— Если б я хотел, террорист Иван Жуков давно попал бы в руки властей. Или погиб еще дома при попытке бегства. Смотри.
Человек со шрамом — командир! — подобрал с пола осколок бутылки и щелчком отправил его через всю комнату — прямо в рожу Председателя на постере. Еще один осколок поразил ту же цель. Третий… Седьмой… Еще… А потом осколки закончились.
— Иван, ты все еще думаешь, что я мог промахнуться и всего лишь ранить тебя?
Маршала это представление ввело в ступор.
— А потом ты сбил беспилотник, когда мы бежали из милицейского участка… — пробормотал он.
— Курить хотите? — Серпень сел на полу, вытащил пачку. — Нет? Ну тогда я сам с вашего позволения.
Завоняло табачным дымом.
* * *
Гурген Бадоев заперся в своем бункере. Отвечал лишь на те вызовы, которые считал необходимыми, прочие — даже от Первого — игнорировал, досадливо морщась при виде имени очередного Героя Революции на экране. К черту этих стервятников! Он принимал донесения и сводки — все, что касалось поисков сынка Жучары. Немного беспокоило то, что от Серпня не было вестей. Ну да в подземелье с покрытием не очень, так что понятно.
На карте Москвы тут и там появлялись оранжевые пятнышки. Это означало, что с каждой минутой становится все меньше и меньше непрочесанных секторов. Элитные небоскребы. Дома рядовых союзников. Гетто персов. В заброшенном метро нет уже ни одной непроверенной станции. На крышах — снайперы. В воздухе все беспилотники, на улицах милиции больше, чем гражданских.
Скоро должны подтянуться силы быстрого реагирования — личные войска Гургена Алановича, каратели, которые, если что, зачищают лагеря, охваченные бунтом. На министров обороны и внутренних дел не стоит полагаться. В любой момент могут кинуть. Вон как наяривают, поговорить с ним желают.
Все меньше непрочесанных секторов… Квартира за квартирой, каждый подвал, каждый подъезд. Тысячи видеокамер. Миллионы глаз. Мальчишку обязательно поймают, это лишь вопрос времени.
Но вот его-то как раз у Гургена Алановича и не было.
Воображение услужливо подсунуло картинку: собрание министров, вопрос об исключении Бадоева из президиума решается положительно единогласным голосованием, и Серпень — почему-то именно его посылают по душу бывшего хозяина — стоит на пороге бункера, и пистолет в руке, и этот мерзкий шрам…
Коньяк омыл глотку. Кое-кто стал слишком много пить.
Бадоев вновь взглянул на карту. Она его беспокоила. Что-то он упустил. Что?..
Большое серое пространство, где нет ни единого оранжевого пятна. Мертвый город, развалины — вот где скрывается малолетний ублюдок!
Надо отправить туда все силы, перекрыть серую зону. И зачистить территорию, чтобы даже ни единой крысы живой там не осталось. Уничтожить всех!
Гурген Аланович потянулся за коммуникатором.
На диване сидела дочь, смотрела на отца с презрением.
Ничего, она еще поймет, что он сделал все это ради ее блага.
* * *
Ты сидел на полу и курил. Кольцо в кольцо. Пепел сыпался на плащ.
Больше не нужны слова. Сын Владлена Жукова достаточно умен, чтобы соотнести одно с другим и сделать верные выводы. Не надо ему мешать, не надо делать резких движений. Пусть все идет своим чередом. Самостоятельно решенная задача — это уверенность в своей правоте. Подсказка — пусть маленькое, но сомнение, ведь не сам нашел ответ, но получил его извне. Пару минут на раздумье. Если за это время Иван не сумеет сложить два и два, придется помочь ему.
Получив приказ от Босса на арест министра иностранных дел и обязательную ликвидацию его сына, ты понял, что дело тут нечисто. Сработала интуиция, которой ты доверяешь больше, чем разуму. Она помогла выжить в трудовом лагере, а потом примкнуть к тем, кто недоволен порядком дел в стране. Благодаря интуиции ты занял высокое положение в иерархии подполья, которое долгие годы после Революции пусть медленно, но уверенно шло к поставленной цели — свержению ненавистного режима. Не зря ведь именно тебя внедрили к министру восстанавливаемых ресурсов — иной просто не смог бы справиться с этой миссией. Звериное чутье сотню раз спасало тебя от хитроумных ловушек и проверок, которые никогда не прекращались.
Иван Жуков — вот оно, понял ты, получив приказ.
Не подставив себя, мальчишку нужно было вывести из-под удара и сделать так, чтобы он исчез. Временно или навсегда — вопрос. Ты давно уже не согласовывал свои действия с руководством подполья. Ты оборвал все ниточки, ведущие к тебе. Стал полностью автономен. Твои люди повсюду. Никто не знает, кто ты. Потому что везде предатели. Никому нельзя верить — кроме себя.
Да и себя надо бы иногда проверять.
Своему лучшему оперативнику Емельяну Федорову (кличка Тарсус) ты велел отвлечь мальчишку, не дать ему оказаться дома во время ареста. Но случилась накладка, и Жуков-младший явился-таки по месту жительства. Пришлось действовать по обстановке. Ты рисковал, прикрыв собой пацана. Рисковал, стреляя в него, — мог ведь убить, но интуиция и меткость не изменили и в тот раз: лишь ранил мальчишку, причем легко, как и надо было. И пацан сумел уйти от группы захвата. Молодец. Если бы курил еще, цены б ему не было.
Вот только зачем было обращаться в милицию? Затаись парень, Тарсус нашел бы его, установил контакт… И тут вновь случилось непонятное: о задержании Жукова-младшего не поступило сигнала в общесоюзную базу данных, хотя его должны были опознать при задержании, а потом еще подтвердить личность в милицейском участке.
Ты велел Тарсусу ничего не предпринимать, быть на связи.
Ты выжидал. Что-то должно было случиться, что-то из ряда вон.
Но утром из участка пришел запрос на Ивана Жукова, а ничего особенного так и не случилось. Верный слуга Бадоева обязан был отреагировать на запрос, что ты и сделал, конечно. Но сначала задействовал своего лучшего боевика-подпольщика, велев вытащить мальчишку из ментовки в целости и сохранности.
Ты опять рисковал, когда вместе с группой захвата попал под огонь Тарсуса — тот ведь не знал, что стреляет в свое начальство. Потом рисковал, уничтожив вертолет-беспилотник, который едва не угробил беглецов. Годы, потраченные на то, чтобы втереться в доверие к Бадоеву, могли пойти насмарку. Но интуиция подсказывала, что оно того стоит.
