– Вот же! – удивленно воскликнул Игорь.
На уроках отца Филарета о таком отношении «замкадских» не рассказывали.
– А зачем же мы с ними язык общий ищем, если они нас и за людей-то не считают? – от возмущения перейдя на горячий шепот, спросил юнак.
– Увы, только у них есть то, что нам очень поможет в битве против мутантов. И мы должны найти способ это самое «что-то» выторговать для Кремля. Несмотря на нашу взаимную неприязнь.
– Понятно… – протянул Игорь.
С одной стороны, ему приятно было осознавать, что отцу доверяют самые ответственные и сложные задания. С другой же он безумно переживал, что отец не переживет очередной рейд.
– Ну и вот, зашел я попрощаться, – продолжил батя.
– Попрощаться? – переспросил Игорь.
Внутри у юнака все похолодело. Слово «прощание» ему совершенно не нравилось. Было в нем нечто… роковое.
– Путь далекий, паренек, – нехотя выдавил отец. – Да и предчувствие у меня какое-то нехорошее… Так что давай-ка мы с тобой еще раз повторим все, о чем уже говорили раньше. Если я не вернусь, ты что должен будешь делать?
– Не опускать руки и продолжать идти к намеченной цели, – буркнул Игорь, пряча глаза.
– Ну-ка подними голову, – потребовал отец.
Юнак нехотя подчинился. Глаза его предательски блестели.
– Ты чего, хнычешь? – удивился папа.
– Нет, – соврал Игорь и шмыгнул носом, невольно выдав свою ложь.
Отец окинул его хмурым взглядом и, вздохнув, вдруг прижал к себе. Игорь зарылся в складки кафтана и зажмурился, чтобы не дать слезам показаться наружу. Но они все равно лезли, проклятые, из-под закрытых век.
– Ну же, паренек, – успокаивал его отец. – Чего ты? Я же еще живой, вот он я! Сколько раз я уже уходил и сколько раз возвращался? То-то! Просто мне важно знать, что ты не отчаешься и продолжишь работать над собой. Мы должны сражаться, паренек. Иначе нас просто съедят.
С этими словами батя ушел и уже никогда не возвращался.
Теперь он приходил к сыну только во снах, как вечное напоминание об их последней встрече в юнакском корпусе.
* * *
– Как твое самочувствие? – спросил Игорь, когда нейромант, встрепенувшись, разлепил один глаз и сонно уставился на своего компаньона.
Уже рассветало. Угли погасшего костра делились с путниками последним жаром. Игорь едва заметно подрагивал: он был единственным из троицы путников, кому одеяла не досталось.
Громобой отбросил в сторону покрывало и, собравшись с силами, уселся. Повернул торс влево, потом вправо, поморщился при обратном движении.
– Неплохо, – заключил он наконец. – По крайней мере, лучше, чем вчера. Гораздо. Есть еще какие-то незначительные боли, но это так оно и будет пока что, за одну ночь полностью исцелиться я и не надеялся.
– К штурму готов? – уточнил дружинник.
– Ты все-таки решил, что надо штурмовать? – недоуменно выгнул бровь Громобой.
Опершись на руку, он встал на ноги, подхватил с пола одеяло и потащился к разведчику.
– Я не знаю… Что ты делаешь? – удивился Игорь, когда нейромант его укрыл.
– Да ты бледный, замерз явно. Погрейся. Сейчас я тебе еще покой-травы дам, выпей, чтоб зараза никакая не прицепилась…
– Да я нормально себя чувствую, – запротестовал дружинник, наблюдая за тем, как «Рекс» послушно распахивает дверь грузового отсека перед идущим к нему хозяином.
– Я вчера тебе тоже говорил, что все нормально, – хмыкнул нейромант. – А сам едва на ногах стоял. Сегодня очень важный день, ты был прав. Сегодня мы вернем твоего побратима и груз. Так что ты решил все-таки? Хочешь штурмовать склад? Думаешь, миром не выйдет?
Игорь почувствовал на себе пристальный взгляд Вадима.
– Чего уставился, мразь? – раздраженно буркнул дружинник.
– Я все еще предлагаю решить вопрос миром, – мрачно сказал маркитант. – Всего-то и надо – развязать меня, а я уж вас проведу. У вас вона – пистоли, автомат… Чуть что не так – очередь в спину, и дело с концом. Но я не подведу, уверяю!
– Знаешь, в кои-то веки я готов согласиться с мразью, – заметил нейромант, возвращаясь к догорающему костру и вручая компаньону бутыль с отваром покой-травы. – Мы можем, конечно, всех там перебить и склад себе забрать…
Вадим заметно побледнел, видимо, в красках представив такое развитие событий, и бородач хмыкнул, явно довольный собой – надо ж, как легко оказалось пощекотать нервишки продажному торгашу!..
– Но зачем нам лишние риски? – продолжал Громобой. – В Москве и так на каждом углу кипят сражения не на жизнь, а на смерть, так стоит ли затевать очередную войну?
Игорь был согласен, что не стоит. Но он соврал бы, если б сказал, что очень хочет довериться сволочи, уже однажды предавшей их отряд. Да, тогда Вадим усыпил их бдительность, тогда они не знали, на какое коварство торгаш способен, а сейчас ему в спину будут смотреть три ствола и «Рекс», вечно голодный и жутко быстрый для своих габаритов… Однако его удаленный склад по-прежнему – темное пятно на карте. Что, если на крыше тоже будут «корды», да не два, а все четыре? С таким количеством вооружения даже более подготовленный «Спайдер» не справился бы, что и говорить про «Рекса». Игорь вспомнил недавний штурм крепости маркитанта, когда Громобой, порывшись в брюхе гигантского паука, замкнул его на движение вперед. Конечно, нейроманту, который уже неплохо овладел своим даром, куда проще было бы отправить «Спайдера» в бой обычной мыслекомандой, но мозг, внедренный в паука, погиб еще там, на Строгинском бульваре – «Рекс» и его хозяин не предполагали ведь, что восьминогий био может им еще пригодиться. Благо, Громобой отлично знал устройство роботов, иначе пришлось бы бросать на амбразуру Щелкуна.
«И тогда бы наш беглый стаббер точно не согласился бы на штурм… – подумал Игорь, глядя, как нейромант гладит лицевой кожух питомца. – Ведь Щелкун – это все, что у него осталось после смерти Бо…»
История Громобоя вызвала у дружинника смешанные чувства. С одной стороны, нейромант, по сути, предал родную общину и сбежал вместе с одной из рабынь, тем самым, как минимум, немного осложнив Зоне трех заводов жизнь. С другой стороны, сделал он это не ради выгоды, а из большой любви к женщине и их совместному ребенку. То есть поставил личное во главе угла, но не с целью наживы.
«И как к этому относиться?»
Что такое большая любовь, дружинник пока знал только со слов других, поэтому поставить себя на место стаббера было для него весьма проблематично. Самым близким человеком для Игоря был побратим Захар, и разведчик невольно задумался: что, если груз патронов находился бы в крепости Вадима, а за побратимом пришлось бы топать на склад? Пошел бы он? Первый импульс – да, разумеется, это же брат! Но, если вдуматься, главный интерес общины – не десятник, каким бы золотым воином он ни был, а патроны для огнестрелов. Потому что даже самый лучший десятник для обороны крепостных стен не так важен, как боеприпасы, которыми можно удаленно расстреливать пасущихся снаружи мутантов…
