В импровизированном приемном покое их встретил один из мужиков-хозяйственников артиллерийского капитана Помогайло. В бой пускать бывших ездовых смысла не было, лошадей в будущем тоже не наблюдалось. Пришлось пристроить санитарами и медбратьями в госпиталь. Или «медсанбат», как по привычке называли его офицеры. Здоровенный, не слишком чисто выбритый ездовой довольно комично смотрелся в мешковатом белом медицинском комбинезоне и бахилах, и комбат с трудом сдержал смех. Защитная маска и вовсе сползла куда-то на могучую шею.
Хитроумные электронные системы лечения, в просторечии «кибердоктора», прекрасно справлялись с лечением и сами. Но человеческий контроль никто не отменял. Вот вроде бы зачем нужен в этом мире врач? Электроника прекрасно справляется практически с любыми травмами или заболеваниями, сшивая за секунды разорванные сосуды и ниточки нервов, вводя выверенные дозы антибиотиков и противошоковых средств, дробя камни в почках и ставя мгновенные диагнозы на основе молекулярного анализа. Человек-то тут зачем?
Любопытный Харченко еще на этапе их реабилитации выяснил, что, оказывается, конечный успех лечения основывается не только на правильном диагнозе и успешной терапии или хирургии, но и на общении живого доктора и пациента. Кроме того, и электронные схемы и сверхбыстрые процессоры могут ошибаться. Да и не все виды операций можно доверить кибердоку, есть и такие, с которыми могут справиться только живые и чуткие руки хирурга-человека.
Вот еще и потому пристроили бывших ездовых санитарами. Чтобы ходили с вечно недовольным видом и беззлобно ворчали на раненых (а где вы видели трезвого довольного санитара?). А еще к этому же делу пристроили некоторых девочек из добровольцев. Наиболее симпатичных, разумеется. Любой мужик прекрасно знает, как повышается, кхм, тонус при виде юной девчонки в коротеньком белом халате. Никакой кибердок не способен достичь такого эффекта. Правда с халатами вышла промашка, ходили медсестрички в стандартных комбинезонах, правда, подобранных по фигуре и подчеркивающих все природные прелести.
– Слухаю вас, тавырышы маёры! – пожилой сержант лениво приподнялся со стула. Любой входящий в санитарный отсек становился потенциальным пациентом перед лицом медицинских небожителей. Хоть ты начальник особого отдела, хоть генерал армии, а задницы у всех одинаковые. Клизмы и уколы делают, невзирая на размер звезд и ширину лампасов.
– Товарищ сержант, мы с визитом к раненым. Пригласите начальника госпиталя.
– Не можно. Он на операции, лоботомию робыт. То исть, эту, як ее? Тры… Трыппырнацию.
– Чего? – засмеялся Харченко. – Какую еще триппер-нацию?
Крупенников же ухмыльнулся:
– Трепанацию, наверное?
– А я шо казав? Трыппырнация й казав!
– Ну, пусть делает. Тогда мы к раненым зайдем.
– Не можно! – вдруг уперся сержант. – Не можно, таварышы командиры! Без приказа таварыша Крупэнникова – не можу. Нияк Запретыв вин.
– Кого? – удивился комбат. – Так вот же я, перед тобой, чудак-человек! Так что, приказываю…
– Ни, – отмахнулся сержант. – Я ж не про вас говорю, а про иншого Крупэнникова.
Майор захлопал глазами, затем медленно повернулся к Харченко. Особист мучительно покраснел.
– Виталь, я хотел сказать…
– Он здесь?
– Ну… да! Не, ну а что я мог сделать? Парень – врач! Хирург! Опытный, со стажем. Сам попросился с нами лететь. Я что мог сделать? Врачей нормальных нам не хватало. А этот еще и с оружием по своей планете скакал, в ополчении был! Виталик! Ну, не смотри ты на меня так! Я хотел тебе сказать, честное слово хотел, но думал потом, когда все закончится… Да помню я про твой приказ, помню. Можешь наказать после победы. Но не остался б он на Земле, понимаешь? Потому что он – правильный мужик, настоящий Крупенников…
Усатый сержант растерянно вертел головой, не понимая, что происходит.
Зашипела открывающаяся дверь, и в приемный покой стремительно вошел человек в зеленом одноразовом халате поверх хирургической пижамы. Кивнул сержанту:
– Иванова – в реанимационный киберблок, прямо сейчас. А вы, товарищи командиры, по какому вопросу?
И стянул с лица маску.
Харченко сделал шаг к стене.
Прямо перед ним стояли два удивительно похожих мужика.
Слева – майор Виталий Крупенников, командир офицерского штурмового батальона, командующий Добровольческим корпусом, а фактически – Главнокомандующий всеми имеющимися в наличии вооруженными силами Эйкумены.
Справа – врач-хирург, вернее, военврач-хирург Вик Крупенников, бог и царь госпиталя, сиречь, медсанбата.
Но как же они похожи-то…
Нет, на первый взгляд, они совершенно разные. Харченко не раз видел потомка комбата еще на Земле, и никакой особенно бросающейся в глаза схожести не отметил. Безусловно, есть нечто общее, этого начальник особого отдела просто не мог сугубо профессионально не отметить, но…
Доктор выше ростом и шире в плечах – сказались на майоре голодные двадцатые. Майор с проблесками седины на темных висках, а Вик русоволосый. У майора нос горбинкой, а у врача разрез глаз слегка восточный. Но вот смотришь со стороны на обоих сразу и понимаешь: похожи! Чем-то неуловимым похожи. Так бывают похожи отцы и дети, деды и внуки. Так похожи братья.
– Товарищ майор? – первым заговорил доктор.
Тот кивнул в ответ.
– Ординарца вашего мы прооперировали, угрозы для жизни нет, но видеться с ним пока… – голос доктора постепенно становился все тише и тише.
– Ну, здравствуй… внук…
Харченко незаметно махнул рукой санитару – «смылся, мол, отсюда!». Сержант этот жест, как ни странно, понял и тихо ускользнул из комнаты, тем более, что именно это ему и приказал врач.
– Здравствуй… дед…
Харченко тоже незаметно покинул помещение, оставив Крупенниковых наедине. Мало ли дел у начальника особого отдела может быть? Заговор какой раскрыть или очередной альбом «Dire Straits» послушать? Или просто поспать…
А Виталий и Вик Крупенниковы заперлись в каюте у врача – младший Крупенников как раз сменился, проведенная им трепанация была последней операцией на сегодня – и проговорили почти до самого утра. О чем могут разговаривать предок и потомок, между которыми пролегла пропасть в сотни лет? Да неважно о чем. Обо всем сразу. Или ни о чем. Главное – просто разговаривать, главное – просто слышать голос друг друга…
– Вот и поехали мы как-то летом в колхоз. Шефская работа. Колхоз? Ну… это как у вас земледельческие хозяйства, только в коллективном пользовании. Не заморачивайся, короче. А школьников тогда специально вывозили из городов в деревни. Чтобы, трудясь руками, цену хлебу знали, а заодно и на природе отдыхали. А мы с товарищем при них вожатыми, значится.
