– Сабж! – крикнул я, чувствуя, как уже знакомо поднимается настроение от запаха отвара. – Ты сейчас знаешь, на кого похож, брат?
– На кого?
– На шамана!
– А я кто? – с наигранным возмущением спросил Сабж и пропел куплет из трехгодичной давности хита «Flying Shoes». Немного фальшиво, но зато очень громко:
Белый шаман ударил
В бубен луны июля,
Вышли из темных улиц
Люди народа Пули!
Сбитые звезды тают
В этом неверном свете,
Спустятся с темных крыш
Люди Стальных Мачете!
Надо заметить, что на этот раз запах отвара был более резким. И мой организм отреагировал на него иначе: вместо прилива энергии, как было в прошлый раз, наоборот, стало лень делать лишние движения. Зато настроение зашкаливало. Все время хотелось улыбаться.
– Браво, Сабж, – пробормотала Буги, которая валялась на траве, положив голову на одну из полуразвалившихся шпал. Насекомых, которые наверняка завелись бы в полусгнивших деревяшках, здесь можно было не опасаться. Ведь насекомые – тоже часть Эпицентра, а значит, в Нулевой их быть не могло. – Какого хрена ты вообще таскаешься в Эпицентр? Тебе надо торчать где-нибудь в гетто, долбить хип-хоп и... И вообще, какого хрена ты белый, а, парень?
– Сие мне неизвестно, – довольно улыбаясь, откликнулся Сабж, на которого запах кипящих в котле трав, похоже, совсем не действовал. – Но, подозреваю, в одном из прошлых своих воплощений я был чернокожим. А до того – ленивцем. Или коалой, точно не скажу.
– Почему ленивцем или коалой?
– А потому что мне тоже нравится жить в кайф, не сильно напрягаясь.
– А мы тут все такие, – заметил я. Жутко хотелось курить, но я никак не мог заставить себя пошевелиться и свернуть самокрутку. – Сабж, скрути мне покурить, приятель. Я что-то совсем растекся от этих твоих ароматов.
– Это не мои ароматы, – неожиданно серьезно ответил Сабж и кивнул в сторону от костра, – это Его ароматы. Но я пока занят. Потерпишь часок?
– Часок? Да ты спятил... Буги, а может, ты соизволишь снизойти до того, чтобы сделать мне покурить?
– Даже не проси, – не поворачиваясь, ответила Буги, – я сама мечтаю о затяжке последние полчаса.
– Ну и хрен с вами, – ответил я, капитулируя перед обстоятельствами.
Сон, если я уснул, а не потерял сознание, накрыл меня быстрее, чем паровоз братьев Люмьер.
Сабж поднял нас затемно. Западная часть горизонта уже тлела алым, но солнца еще не было видно. Точно так же тлели угли доньи, а кое-где над не до конца прогоревшими поленьями поднимались и опадали слабые языки пламени. Куча дров, которую мы натаскали вчера днем, испарилась. Это означало, что Сабж не спал всю ночь, камлая над своим котелком с отваром. При этом выглядел Проводник так, как будто отсыпался целые сутки. О себе я такого сказать не мог. Энергии, что переполняла меня после первой аромапроцедуры, проделанной в начале трипа, не было. Наоборот, я чувствовал себя каким-то... ватным.
– Черт, Сабж, – подтверждая мои мысли, проговорила Буги, – что-то я не особенно в форме после твоих травок.
– Я тоже, – кивнул я и заставил себя сделать несколько шагов. Тело слушалось, но было такое ощущение, что я – всего ли джойстик, управляющий инородным механизмом.
– Это пройдет, – уверенно ответил Сабж, – кроме того...
Он внезапно бросил в меня куском доски от бывшей крыши, и я, не успев сообразить, что делаю, ловко поймал обломок и удивился самому себе:
– Ни хрена себе!
– Вот так-то, – усмехнулся Сабж. – Кстати, неплохо бы через час выйти. Если успеем добраться к вечеру до Дракона...
– До перевала? – вяло переспросила Буги.
– Да, до перевала Дракона. Мы в самой печени третьего круга ада, джентльмены... И между прочим, я пока что не услышал ни слова благодарности.
– Вообще-то, – сказал я, – мне все еще хочется тебя прикончить.
– Ты неблагодарная скотина, Макс. Перекачанный анаболиками ефрейтор. Нет, – Сабж с довольной ухмылкой махнул рукой, – я повышаю тебя в звании, ты неблагодарный хренов фельдфебель.
Из-за заторможенности мыслительных процессов я не сумел быстро сориентироваться и выдать достойный ответ, а вот рука моя отреагировала сама собой, метнув в Сабжа все тот же обломок доски. Сабж легко его поймал – скорость реакции была в это утро повышенной не только у меня.
– Мальчики, а вы заметили, какое сегодня утро? – лениво поинтересовалась Буги, приподнявшись на локтях.
Мы с Сабжем удивленно переглянулись, безмолвно спрашивая друг друга: «Ты тоже это слышал?»
– Буги, – осторожно уточнил Сабж, – ты сказала «мальчики»? Нет, наверное, ты сказала: «Эй, гребаные придурки!» или «Вашу мать, грязные нигеры!», а мне просто послышалось...
– Сабж, а не пойти ли тебе в задницу, – поморщилась Буги. – Хотя, если вам нравится считать меня тупой оторвой – вперед, мне перпендикулярно. Но... Блин, capre diem[12], придурки. Такое утро...
И мы решили ловить момент. Ведь на самом деле никто не считал Буги тупой, а вот оторвой – да, конечно. И проявление с ее стороны каких-то... нехарактерных для крутой девчонки черт, пусть на словах... А впрочем, когда по многоцветному небу несутся рваные клочья практически черных облаков, и само оно кажется вогнутым в сторону земли, как будто пятка Бога все же добилась своего, только и остается, наверное, что ловить момент и отхватывать от жизни кусок доступного, но редко замечаемого кайфа.
– Да уж, – проговорил Сабж, задрав голову, – утро и правда... охренительное, – он бросил торопливый взгляд на Буги и с усмешкой добавил: – мальчики.
В Синем круге, как и в любом другом, есть свои правила. Это как игра, понимаете: соблюдай правила и получишь шанс сорвать финишную ленту. Только ставки другие. Так вот, при условии соблюдения правил этот круг считается самым безопасным.
Территория за его границами мало чем отличается от той, что в круге первом, – влажная духота, путаница лиан, высокая осока, мох на стволах. Эти джунгли – рай для сталкеров, потому что ни одна живая тварь здесь не водится, и есть всего лишь несколько опасных растений. Но, к сожалению, через каких-то пять–шесть километров тропические леса уступают место низкорослым кустарникам с иголками вместо листьев. Большинство из них безопасны, и подцепить какую-нибудь заразу можно, только поцарапавшись. Влажность стремительно исчезает, а вездесущий мох сначала съеживается до редких заплат, а потом и вовсе пропадает. Чем выше на горизонте вырастает щербатая горная гряда Дракона, тем каменистее становится почва. Здесь трудно найти воду, но не это самое страшное. В третьем круге главное правило – не ступать на песок. Кстати, мы зовем этот круг Кругом Дюны, и если вам попадет в руки многотомное произведение Фрэнка Херберта, вы поймете, почему. А еще мы зовем его Маасдамский круг, потому что все пространство под ногами изрыто пещерами, и если провалишься в них – это конец. Без вариантов. Там водятся... Черт, я никому не посоветую познакомиться с обитателями этих пещер. Спастись от них невозможно, как от акулы или мурены. Но они редко выползают наружу, так что, если идти только по каменистой почве, третий круг покажется самым безопасным из всех кругов Эпицентра. Камня здесь много. И до самого Дракона опасаться нечего. А там – свои правила, свои условия, свои штрафные.
