В кабаре было многолюдно. Столики, снующие официантки в откровенных нарядах, мужчины, дымящие сигарами, женщины, ярко одетые. Музыка, дым, отголоски разговоров.
Таманский почувствовал себя не слишком уютно.
Люди приходили сюда… показать себя. А он вообще-то приехал в эту страну работать и откровенно выбивался из общей массы.
– Все это посетители, ничего интересного, – прошептала Мариза ему на ухо. – Пойдем со мной. Я покажу, где я работаю.
Она потянула его между столиков, перемигиваясь с официантками, с кем-то мимолетно здороваясь, к какой-то неприметной дверке в стене. Щелчок замка. Р-раз!
И вот уже шумный зал позади. Коридор, под ногами толстый ковер, а в воздухе разливается тонкий удивительный аромат.
«Женские духи! – понял Костя. – Этот коридор впитал в себя сотни запахов и приобрел свой собственный…»
Коридор заканчивался еще одной дверью, Мариза толкнула ее ножкой, и они оказались там, где кабаре только начинается.
Таманского окатило волной запахов. Духи, пот, пудра. Вокруг туда-сюда носились полуобнаженные девушки, какая-то толстуха громко и надсадно ругалась, потрясая в воздухе черной сеточкой колготок. К Маризе тут же направился вертлявый, худой, весь в пудре и морщинах мужичок.
– Маризочка, милая! Ну, как же так можно? Как же так можно? Я слышал, эти взрывы… – Он схватился за голову.
– Это Мигель, – пояснила девушка. – Он ведет шоу.
Мигель прошелся по Таманскому длинным взглядом, с ног до головы, и протянул руку, как обычно подают ее дамы, для поцелуя.
Костя кашлянул, пробормотал что-то типа: «Здрасте…» – и крепко сжал напудренную сухую ладонь.
Мигель вытаращил глаза и округлил губы буквой «О».
– Сильный мужчина! Как приятно… – Таманский увидел, как Мариза наступает ему на ногу, – …приятно, что наша Мариза с вами познакомилась! Ей как никогда нужен серьезный человек! Все эти танцы, маскарады до добра не доведут. Вот видите…
Мариза аккуратно пнула его под коленку.
– Ой-ой! Молчу, молчу… – Напудренный Мигель ускакал в сторону.
– Пойдем, – прошептала девушка. – Я покажу тебе мой столик.
Они снова пошли по узким проходам между столами. Между вешалками с какими-то перьями, блестящими платьями. Мариза здоровалась с кем-то, обнималась. От смеси табачного дыма, духов и пудры у Таманского закружилась голова. Лица, лица… Улыбающиеся, негодующие, равнодушные, белые, разукрашенные, разные, разные, разные… Все это смешалось, перепуталось.
Мариза показывала свой столик, точно такой же, как и остальные. Заставленный баночками, тюбиками, кисточками и еще шут знает чем, важным для женщины и только ей одной понятным. Она показала ему свои наряды, бесконечно длинные боа, полупрозрачные юбки, что-то блестящее и невыразимо воздушное. Мариза прижимала эти вещи к лицу, вдыхала их запах, все тот же дурманящий аромат кабаре.
– Тебе нравится? Нравится? – спрашивала она.
И Таманский послушно кивал, все глубже и глубже погружаясь в этот мир, где все было понарошку и вместе с тем так реально, что можно было дотронуться рукой. Женщины улыбались ему, подмигивали и радостно смеялись, раскрывая накрашенные алые рты, когда Мариза грозила им кулачком. Таманский чувствовал, что в этом напудренном мире можно очень легко потеряться. И вечно бродить между вешалок, столов, ламп… Жить здесь. Под защитой бордовой портьеры, отделяющей мир настоящий от… от другого. Не иллюзорного, нет. Просто другого.
Реальность, погруженная в перья и вуаль, казалось незыблемой, она была и будет. Всегда.
Таманский начал понимать, почему Мариза, вместо того чтобы спокойно лежать в кровати у себя дома, потащила его сюда. Девочка, рано повзрослевшая, рано познавшая цену жизни, нашла тут свой настоящий дом. Семью. Взбалмошную, безалаберную, но вместе с тем настоящую.
Мариза потащила Костю на сцену, он рассматривал зал через маленькую дырочку в кулисе.
– Вот там, вот там, – шептала Мариза. – Видишь, толстяк…
– Да…
– У него пятеро детей. Он сюда приходит исключительно ради Изабеллы.
– Кого?
– Ну, Изабелла, она ругалась, что у нее колготы порваны!
Таманский припомнил гигантоподобную толстуху.
– Однако…
– Ему нравится, как она трясет бюстом. Он всегда вскакивает и аплодирует. А вот тот, видишь, худой с бородкой?
– Справа?
– Да. Это знаешь кто? Это мэр города!
– Ого… А не бывает у вас…
Но Мариза уже тянула его куда-то дальше. Через сцену, мимо скучающих пожарных, мимо канатов, лебедок. Дальше, дальше…
Они вбежали в большую комнату с зеркалами.
– Смотри! – Мариза выбежала на середину, легкая, воздушная. – Смотри! Как меня много!
Таманский отошел к стене, рассматривая девушку в бесконечности зеркал.
– Ты красивая…
– Я красивая! – Мариза закружилась по комнате. Еще круг, еще. Она танцевала сама с собой, увлеченная, раскрасневшаяся. – Я красивая!
В сторону полетела юбка, рубашка… И вот она уже обнаженная танцует, отражаясь в бесчисленных зеркалах. Тоненькая, женственная…
Она подлетела к Таманскому, схватила за руки, потянула его на себя.
– Иди, иди ко мне!..
Из кабаре они вышли далеко за полночь.
– Тут недалеко, пойдем… – Мариза танцующей походкой вывела Костю через черный ход. – Не будем ловить машину. В ней душно. Лучше пешком?
– Лучше, – согласился Таманский. Ему отчаянно хотелось спать. Глаза слипались. Но вместе с тем он чувствовал удивительный прилив сил. Словно все в этом мире ему было по плечу.
Свежий ночной воздух бодрил. Мариза пошла чуть впереди, кружась так, что юбка разлеталась в стороны и становились видны ее стройные загорелые ноги.
«А ведь я ее люблю», – неожиданно подумал Таманский.
От этой мысли стало тревожно. Словно бы этого и не следовало думать.
И когда дорогу им преградили четыре черные фигуры, Костя даже обрадовался. Думать больше было не надо…
Мариза словно на стену налетела. Она остановилась как вкопанная, а Таманский подошел сзади и встал перед девушкой.
– Пожалуйста, пропустите нас, – попросил он по-испански.
– Путаешься с латиносами? – ответили по-английски. В свете фонарей блеснули бритые затылки. – И с этим журналистишкой из Штатов?
– Какое вам дело? Я гражданин Союза Советских Социалистических Республик.
– А нам до этого дела нет. У тебя нос длинный…
И они шагнули вперед.
– Мариза, беги! – крикнул Таманский, отступая назад. Девушки позади не было. – А ну, разойдись! Зашибу! Блин! – заорал Костя по-русски и кинулся вперед.
Бритоголовые такого оборота событий не ожидали.
